Это с виду я выгляжу мелюзга мелюзгой, но в обиду себя никогда не давала, если не болела. Правда, и старшим мальчишкам до этого дня не было нужды со мной связываться. Зато теперь узнали на собственной шкуре, что брыкалась, пиналась, кусалась и царапалась я будь здоров! А ещё визжала.

На шум сбежался народ. Да и Аришша, оказывается, недалеко отошла. Пришлось несостоявшимся грабителям познакомиться с тёмными кладовыми усадьбы на балансе. После этого Ришша накрепко пришила пуговицу с изнанки на своём платье. Мы с ней решили, что когда я пойду во дворец, тогда она и вернёт мне эту пуговицу-пропуск.

Аришше я доверяла. А господину Флошу доверяла ещё меньше, чем старшим мальчишкам, потому и свалила на них вину без всякого зазрения совести.

– Мальчишки отобрали, – и позлорадствовала про себя, заметив, как досадливо передёрнулся заведующий.

У приютских пацанов что-либо узнать, а тем более отобрать не было никаких шансов.

С тем меня и отпустили. Как мы с Аришшей ни ломали голову, пытаясь понять, зачем заведующему мои разговоры с принцем, так ни до чего и не додумались.

Насчёт пуговицы даже не гадали: все давно заметили скопидомство господина Флоша. Наверно, вздумал прикарманить дорогую вещицу. И разговору не было, чтобы он сам пошёл во дворец вместо меня. Принц-то уж, всяко, не перепутает мужчину с девочкой.

И за то, что я ничего не стала рассказывать, Аришша меня похвалила. Так, на всякий случай.

А на следующий день мы увидели, как всё семейство Флошев куда-то собралось. Сам господин Флош абсолютно равнодушный к сторонним взглядам вёл за руку дочь к повозке и что-то ей тихо втолковывал.

А мы и не сразу признали Лираю, до того чудно Флоши вырядили дочку. Платье, конечно, нарядное. И длиною в пол, как у взрослых, а вот на голове у неё творилась полная несуразность. Волосы Лираи были укрыты платком, что поразило всех, кто наблюдал отбытие семейства. Волосы у вредины были, пожалуй, самым лучшим из всей её внешности. Чёрные, как у матери, густые тяжёлые и блестящие. А тут зачем-то их замотали платком наглухо.

Госпожа Флош тоже принаряженная, надменно задрав нос, семенила следом.

И уехали бы спокойно Флоши, а люди просто разбрелись бы, гадая о том, куда и с какой целью направились семейство заведующего в полном сотаве, если б им не помешала Аришша.

Сначала, как и другие, она довольно спокойно смотрела на Флошев, пока её взгляд не зацепился за кастеляншу. Аришша вдруг стремительно бросилась наперерез начальственному семейству:

– Подождите, господин Флош! – девушка наставила палец на толстуху. – По какому праву госпожа Флош надела брошь, которая принадлежит Сольене? Я отдала вам эту брошь на сохранение, а не для того, чтобы ваша жена красовалась в ней!

Всегда тихая, никогда не спорящая с начальством, моя Ришша вдруг стала величественной, строгой и даже какой-то сильной.

– Бросьте, госпожа Аришшия, – поморщился заведующий, раздражённый задержкой. – Мы с женой и дочерью едем по важному делу. Никто не отбирает брошь у вашей подопечной. Моя жена только сегодня наденет брошь на время визита, а потом снимет.

Аришша слова не успела сказать, как с головы Лираи Флош слетел платок. Что уж послужило причиной того, что платок слетел: ветер или неловкое движение девчонки? Уже было неважно. Потому что все увидели, что скрывал платок.

Почти лысую голову Лираи!

Можно сказать, такую же лысую, как у меня. И даже короткие прядки не сияли глубоким чёрным цветом, свойственным Лирае и её матери, а были такого же грязно-серого оттенка, как и мои.

Дети, наставницы и местные слуги ошеломлённо пялились на вдруг облысевшую любимое Флошево чадо. К моей безволосости люди худо-бедно привыкли, приняв её как последствие болезни. Но вчера ещё пышная шевелюра Лираи, сегодня вдруг осыпавшаяся без всякой причины, ошарашила всех.