– Наверняка они где-то здесь, под вагончиками. Им забор не даст никуда уйти.

– Твои слова да богу в уши. Если они уйдут, то считай, что ты тоже уволен по оч-ч-чень нехорошей статье без месячной премии. Завтра на рассвете с собаками прошерстить весь участок. Да и вообще – хоть на край света за ним! Мне скандалы по району и области ни к чему.

– Где Кичи? – спросил Нарвас Чика, когда суматоха улеглась.

– Разве ты не помнишь? Она успела добежать до посадки и в колючий кустарник нырнула, как ты меня когда-то учил.

– Не помню, – сказал Нарвас виновато. Я ничего не помню из того, что случилось с нами в тот день. В голове словно клин забитый.

– Они пришли под утро, когда мы легли уже спать. Петлёй вытянули тебя из норы и ударили чем-то тяжёлым по голове. Затем вытянули и меня. Кичи выскочила с другой стороны норы, которую она вырыла на всякий непредвиденный случай. Они кинулись было за ней, но посадка от норы недалеко, а там под колючим кустарником вырыта ещё нора. Но ты ведь знаешь! Мы хотели накануне туда перебраться.

– Я ничего не помню. Впрочем… – Нарвас с облегчением перевёл дух, – всё не так уж плохо. Кичи цела. А то уж я подумал…

М-да… Так! А вот сейчас… сейчас нам с тобой придётся позаботиться о собственном спасении. Перед нами забор, и, если мы к утру не выберемся отсюда, то собаки нас сожрут. В этом будь уверен. Какие будут соображения?

Морда Чика омрачилась.

– Нам его не перепрыгнуть.

– Эх, ты, глупыш! Вспомни последние свои слова.

– Какие слова?

– Ну, те, которые ты перед этим говорил?

– А какое они имеют отношение к…

– Вспомни последние свои слова, – настоятельно повторил Нарвас.

– …Под колючим кустарником вырыта ещё нора. Но ты ведь знаешь! Мы хотели накануне туда перебраться… – так, кажется, я сказал?

– Никогда не сомневайся в том, что ты говоришь. Ты не так глуп, как хочешь казаться, особенно тогда, когда потрудишься заметить это.

– Значит, мы знаем ответ до того, как возник вопрос?

– Конечно! Вопрос возникает тогда, когда завершаются наши действия. А действия свои надо запоминать по той причине, что они уже есть. Мы же проговариваем ответ, вовсе не задумываясь о том, что он явился отражением нашего прежнего образа жизни. Эту логику надо приметить.

– Логика, это когда мы что-то примечаем?

– Не совсем верно, скорее наоборот. Я бы сказал, что из примечаний вырастает план действий. А логика нужна для того, чтобы додуматься примечать. Когда мы наблюдаем, то повторяем движения тех, кто пытается с нами общаться. Другими словами, смотрим в себя.

– Копируем?

– Ну, где-то так.

– Нора под колючим кустарником. Значит, надо сделать подкоп под забором… Ты ведь знаешь! Действительно здорово! В самом деле – ответ! Я знаю! Мы переберёмся, мы будем на свободе!

– А для этого надо приготовить свои когти.

Но не всё оказалось так просто. Едва Нарвас с Чиком взялись рыть нору под стеной, как жуткое разочарование омрачило их: где бы они ни копнули, под стеной был фундамент из камня глубиной «аж до центра земли».

– Здесь один сплошной камень, папа! – Чик едва не заплакал от обиды. Тихо поскуливая, он осматривал свои натруженные лапы. – Мы никогда отсюда не выберемся.

Файзы снисходительно на него посмотрел. Он-то знал ответ, едва опробовал когтями цементный раствор у основания забора.

– Ты помнишь, что я тебе говорил не так, кстати, давно? Я говорил, что лис всегда отличается умом в силу того, что у него слабые лапы и он мал ростом. Я говорил: «У лиса мало сил, чтобы удрать, лис не может одолеть оленя в голодную пору – зубы слабые, но он может условия, которые работают против него, выставить как орудие собственной силы».