«Я так же велик, как Бог, Он так же мал, как я:
Он не может быть надо мною, я не могу быть под Ним» (цит. по: Hultberg, 2009, S. 225).
Образы Бога, известные с незапамятных времен, не говорят нам напрямую о возможности существования Бога. Физик Вольфрам Шоммерс (Schommers, 1997, S. 498), а также нейробиологи Солмс и Тернбулл (Solms&Turnbull, 2004, S. 69) полагают, что мы в принципе не можем делать какие-либо научно обоснованные утверждения о фундаментальной реальности либо говорить о существовании или несуществовании Бога, поэтому нам следует довольствоваться его образами. При этом мы не знаем, в какой степени эти образы близки истинной конфигурации фундаментальной реальности. Это исходное допущение перекликается с определением архетипа по Юнгу; оно представляют для нас интерес в связи с тем, что Юнг считал архетип Самости самым главным архетипом (Jung, GW: 9/2, 422). Подобно любому другому архетипу, Самость саму по себе невозможно увидеть воображением, она непостижима и не поддается определению, поскольку составляет часть фундаментальной реальности. И как любой другой архетип, Самость можно лишь с большей или меньшей точностью представить в в образах, символах или аллегориях. Архетип Самости преимущественно проявляет себя в образах Бога в различных религиозных традициях. В плане психологии эти образы и сами системы верований представляют собой проекции психических процессов. Самость, как и любой другой архетип, непознаваема и скрыта за этими проекциями. Это, в свою очередь, не означает, что люди не могут иметь доступ к этой реальности, преодолевая «границы» с помощью интуиции, видения или переживания.
Подобно эго-комплексу, Самость не является чисто духовным феноменом, она также охватывает и тело:
«В западной психологии Самость, напротив, обозначает целостность, охватывающую инстинкты, физиологические и полуфизиологические феномены. Действительность же чисто духовную мы представить себе не в состоянии по указанным выше причинам» (Jung, GW: 11, 808).
«Божественная сфера, выражаясь психологически, начинается непосредственно по ту сторону сознания, ибо, преступив границы сознания, человек предает себя природному порядку: на радость или на горе себе» (Jung, GW: 11, 231).
Самость, будучи целостностью личности, имеет также и тело; при этом инстинкты и побуждения, источником которых является бессознательное, являются мощными силами. Эго сложно устоять перед ними, и это особенно очевидно, когда речь идет о голоде, жажде, сексуальности или сне. Юнг полагал, что все естественные побуждения, как и сама природа, находятся во власти Бога, при этом он не исключал, что Бог и бессознательное – это одно и то же:
«Мы не может сказать: является ли бог и бессознательное двумя различными сущностями или нет…» (Jung, GW: 11, 757).
Верующему человеку, придерживающемуся ортодоксальных взглядов, вряд ли понравилось бы отождествление Бога с бессознательным, однако это едва ли вызовет возражения у человека, который, подобно Юнгу, считает, что религия представляет собой живую взаимосвязь осознающего Эго с темными психическими процессами бессознательного (Jung, GW: 9/1, 261). Представления Юнга и выведенная им формула «Самость = непостижимая целостная личность = образ Бога» вполне могут вызывать путаницу в понятиях. Когда в обыденной жизни мы говорим о самоуверенности, самосознании, самоуважении, самоутверждении и т. д., под само- (Самостью) мы иногда подразумеваем Эго, очень часто – наше целостное бытие и крайне редко – Бога или нечто божественное. Эта формула может сбить нас с толку, и, конечно, мы можем отказаться от попыток понять ее. Однако любопытно, что хасидский исследователь Фридрих Вайнреб пишет о том, что переживание Бога – это переживание самого себя, Самости (Weinreb, 2002, S. 34) и таким образом, как и Юнг, объединяет эти два феномена.