. Оппозиционность старообрядчества по отношению не только к вероисповедным, но и социальным изменениям в российском обществе приводила к тому, что «к талантливому проповеднику, коих всегда немало было в расколе, новообращенные сторонники стекались толпами»[336]. Наставники, проповедуя об Антихристе и его несомненном воцарении в мире, указывали «самое надежное и самое спасительное средство» борьбы с ним – «второе неоскверняемое огненное крещение»[337]. Результаты их проповедей видны из несложной статистики. В 1679 г. произошли первые самосожжения на территории современной Кемеровской области, в деревне Поломошная[338]. Волна «гарей» продвигалась быстро, настигая новые жертвы. В октябре 1687 г. произошло массовое самосожжение в Тюменском уезде, унесшее около 300 жизней[339]. В этом же году в Верхотурском уезде в огне погибло около 100 человек. В 1688 г. в своих домах в Тобольском уезде добровольно сожглись около 50 человек[340]. Сибирские самосожжения подробно описывали и высоко оценивали современники событий – старообрядческие историки. В 1720-х гг. один из видных старообрядческих наставников Семен Денисов считал эти крупные сибирские самосожжения окончательной победой православия над язычеством. По его мнению, Господь «прогна тьму идолобесия прахом благочестно огнем подвиг скончавших страдалцев»[341].

Но вскоре сибирские самосожжения прекратились на полстолетия, до тех пор, пока не появилось новое поколение решительных фанатиков-руководителей[342]. Первое из сибирских самосожжений, известных по документам XVIII в., относится к 1743 г. Оно произошло близ деревни Лепехиной, подчиненной ведению Белоярской судной избы[343]. Следующее крупное самосожжение здесь, в Тобольском уезде, состоялось после значительного перерыва-в 1751 г.

На Европейском Севере череда самосожжений не прерывалась на протяжении последней четверти XVII и всего XVIII в., а отдельные небольшие рецидивы «гарей» случались здесь вплоть до середины XIX в. Последнее самосожжение старообрядцев, произошедшее в 1860 г. в Каргопольском уезде Олонецкой губернии, унесло 14 жизней[344]. «Гари» повторялись на отдельных территориях Севера с ощутимой регулярностью. Начало положили небольшие самосожжения 1666 г., произошедшие в Вологодском уезде[345]. В разгар расследования причин и обстоятельств первой «гари» здесь произошло новое самосожжение: крестьянское семейство из семи человек по невыясненным причинам сгорело в «дехтярном струбе»[346]. Это скромное начало стало прологом более масштабной трагедии. С 1690 по 1753 г. в Верхнем Подвинье произошло 8 массовых самосожжений, в которых погибло 611 человек[347].

В Поморье идея «огненной смерти» нашла поддержку у весьма влиятельных и образованных проповедников – бывших соловецких монахов, чудом избежавших беспощадной расправы после взятия «честной обители» царскими войсками. В Соловецком монастыре в период восстания 1667–1676 гг. идеал страдания стал весьма популярным. При этом в ходе бунта произошел переход от идеи «пассивного страдания и непротивления насилию к практике вооруженной борьбы» против слуг Антихриста[348]. Постепенно идеи добровольного страдания и сопротивления власти слились воедино в учении о самосожжениях, которым почти всегда предшествовали столкновения с правительственными войсками. Протопоп Аввакум уверял своих учеников, что на «том» свете соловецкие монахи наказывают царя Алексея Михайловича за штурм православной святыни и их собственные страдания, «распиливая его тело и подвергая его другим мучениям»[349].

Но и на «этом» свете, в реальности, участие чудом спасшихся от казни соловецких монахов в борьбе против господствующей церкви вообще и в организации самосожжений, в частности, оставалось ощутимым. Известно, что Соловецкое восстание «оказало серьезное влияние на становление такой специфической формы антифеодального протеста конца XVII–XVIII вв., какой являлось старообрядчество»