– Не знаю.

– Постарайся узнать, – недовольно проговорила она. – И желательно собери сведения обо всех. Понял?

– А где Афанасий Петрович? – спросил Зубов.

– Папа улетел, – вздохнула Зоя, – его неожиданно вызвали.

– Он кое-что просил передать. – К нему подошла Вика. – Надеюсь, вы помните меня? – протянула она руку. – Я…

– Да уж не забыл! – Шагнув вперед, Зубов полуобнял ее. – Здравствуй, Виктория. Что велел передать дед?

– «Если ты их обидишь, – посмотрев на мать, Вика улыбнулась, – я с тебя сниму шкуру и уложу на муравейник. И чтоб, когда я вернусь, ты был вполне законным зятем». – Она засмеялась. – Слово в слово.

– Да, есть над чем подумать. Без кожи на муравейнике! – Зубов передернул плечами. – Сразу видно, старый таежник. Обидеть я вас никогда не обижу. А насчет зятя… – Он вздохнул. – Надеюсь, это решится очень скоро.

– Банк ограбите? – спросила Виктория.

– Скорее всего да. Иначе где я…

– Но за вооруженное нападение на банк дадут самое малое лет десять, – перебила девушка.

– Хватит! – сердито остановила ее мать.

– Ты мне нравишься, – сказал Вике Владимир.

– Вы позволите называть вас папой, хотя бы при людях? – неожиданно спросила она. – А то я завидую тем, у кого есть папа.

– Хватит, я сказала, – недовольно повторила Зоя. – Пойдем к столу.

«Была бы она продавщицей в магазине, – подумал он, – я бы на ней женился сразу же, как встретил».

– Мама, – тихо сказала Вика, – а он действительно хороший. Ты хочешь, чтобы он женился на тебе? – Зоя вздохнула. – Так заставь его, роди ему ребенка.

– Все, – услышал Интеллигент голос Маркина, – место нашли. Возьмем. Кстати, Швед не так прост, как кажется, идейку подкинул классную.

– Значит, ты уверен, что получится?

– На все сто. Когда сделаем, все будет так же?

– Не ускоряй события, впереди очень серьезное дело.

– Помню. Поэтому и спрашиваю. Все так же?

– Разумеется. Завтра заедешь, расскажешь, что там творится.

– А ничего бабенка! – Петрович посмотрел вслед стюардессе.

– Да ты, Афанасий, никак донжуаном стал, – засмеялся Фролов.

– Просто ценю красоту. А эти дисциплинированные. – Петрович махнул рукой назад. – И ружьишки у них серьезные. Когда в багаж сдавали, я видел. Знать, разрешения имеются. А я привык к свой пукалке, никакой другой мне не надо.

– Я оружие не то чтобы не люблю, просто не понимаю. А знаешь, я скоро отцом стану, – улыбаясь, сообщил Фролов.

– Давно пора. Тебе-то уже больше сорока, а все сиротой ходишь. Я в семнадцать уже заделал Зойку. И не жалею. А вот у нее не все хорошо на семейном фронте. Я только сегодня новость узнал, что ее хахаль – капитан МУРа. Любовь у них. Когда я узнал, прямо оторопел. Но он не женится на Зойке, так как она зарабатывает больше, чем он. Представляешь? Это ж надо! Меня воротит от тех, кто на шее жены сидит. А таких сейчас полно. И я не знал, что он мент.

– А ты не торопись. Ну и что, что мент? Хоть сейчас и говорят о милиции больше плохого, чем хорошего, но ведь случись что, в милицию бегут. И далеко не каждый милиционер оборотень. А он чем в милиции занимается?

– Инспектор уголовного розыска, капитан. В Дагестане был, там сейчас что-то вроде Чечни начинается. Ну пока не так, но взрывают и стреляют, никак не уймутся, мать их так. У кого-то родных побили, а к тому же еще этот, который у них вместо Аллаха стал, ваххаб какой-то. Но ведь и мусульман взрывают и убивают.

– Хватит, Петрович, мне сейчас не до этого.

– Да оно и понятно. Когда моя Пелагея на сносях была, я жутко переживал…

– Да не беременна моя Маринка, а берем из детского дома сына и дочку. Им по пять с небольшим…

– Ну это ты зря. Кто знает, что из них вырастет. Хотя, конечно, от воспитания все зависит. Только знаешь, Ванька, что я тебе скажу: не по нраву мне твоя Марина. Ты уж извиняй, но не умею я вилять, как есть, так и говорю. Хитрая она какая-то и себе на уме.