нас!
Вывод.
Изучив «клавиатуру» своего МИКРОТЕАТРА, мы можем оказывать мощное обратное воздействие на ткань МАКРОТЕАТРА, внося изменения с помощью персонального Творческого Усилия.
Тем более что, говоря в терминах учения Лурианской Каббалы: «От самого человека зависит совершенствование высших миров и самого Бога». И это означает, что «легче расширить понимание человека, чем снова и снова изобретать Всевышнего».
Согласен, для мозга, воспитанного в суровых традициях диалектического материализма, всё это может звучать довольно ошеломительно! Но предположим, что пока это – просто очередная парадоксальная гипотеза.
Ill
Я больше уже не человек, я ищу другой образ.
Даг Райт, книга «Перо маркиза де Сада»
Игра как Она Есть
Согласен! Вопрос поставлен крайне амбициозно!
И вне всяких сомнений, прежде чем двигаться дальше, есть смысл уделить внимание теме исторического контекста подобных исследований. Понятно, что Феномен Игры крайне многолик, и в данной главе я кратко коснусь только наиболее ярких его проявлений.
Итак:
Считается, что начало последовательным философским исследованиям Феномена Игры положили Иммануил Кант (1724-1804) и упоминавшийся уже Фридрих Шиллер. Оба указали на сходство между Игрой и Художественной Деятельностью, сойдясь на том, что и в том, и в другом случае «проявляется человеческая Свобода», Методологической основой для ряда теорий Игровой Деятельности становится на рубеже XIX–XX веков биогенетический закон, открытый славным продолжателем дела Чарлза Дарвина (1809-1882) немецким естествоиспытателем и философом Эрнстом Генрихом Геккелем (1834-1919). Согласно этому закону, история развития индивидуального организма в сжатом виде повторяет основные черты и особенности развития тех форм, от которых он произошёл.
Итог по всем работам XIX века подводит немецкий психолог и философ Карл Гроос (1861-1946) – автор таких книг как «Игра» и «Игры людей». Он утверждает, что непосредственным побуждением к Игре является регулярно образующийся в человеке избыток сил и что Игра – первая «скрепа» общества, «цепь, сплетённая из цветов».
Далее особый вклад в теорию Игры вносит голландский биолог и психолог Фредерик Якоб Йоханнес Бёйтендейк (1887-1974). От Игры с предметом и образом он ищет пути в сферу духа, в область воображения и Творчества: «Сфера Игры – это сфера возможностей, фантазии, гностически-нейтрального».
Можно также сказать, что метафизика Игры XX века вышла из Игровой терминологии таких авторов, как французский этнограф и социолог, один из главных представителей структурализма Клод Леви-Стросс (1908-2009) и французский же психоаналитик, психиатр и философ-постструктуралист Жак Лакан (1901-1981).
Немецкий мыслитель Ганс-Георг Гадамер (1900-2002) в его фундаментальном труде «Истина и метод» вводит понятие Игра в аппарат герменевтики – теории понимания и истолкования текстов, произведений искусства, исторических событий и так далее.
Великий Альберт Эйнштейн признаёт, что «для объяснения событий во Вселенной наука не сможет предложить ничего лучшего, чем Теория Игр».
Нельзя также вновь не упомянуть и Германа Гессе с его возвышенной «Игрой в бисер», которого, правда, более чем на целое столетие опередил немецкий писатель и публицист-сатирик Иоганн Пауль Фридрих Рихтер, известный под псевдонимом Жан-Поль (1763-1825), создавший удивительный художественный космос, построенный по законам Игры. Играя метафорами, философемами и целыми традициями, он включил всё сущее в универсальную трагикомедию смыслов, полную бесконечных отражений, подобий и образов.
Вслед за Гессе немецкий философ-феноменолог Ойген Финк (1905-1975) ставит понятие