Первое, что следует из определения: можно иметь не одно, а множество различных адекватных представлений об одном и том же явлении. В качестве примера можно привести представления пессимиста о наполовину пустом и оптимиста о наполовину полном стакане воды. Это позволяет нам не считаться с оппонентами и не растрачиваться на полемику с теми, кто высказывался ранее по затрагиваемым нами проблемам иным образом – возможно, мы не противоречим им, а просто даём иную модель тех же самых явлений.

Второе следствие. Ценность истины, как модели, заключается в том, что её обладатель, проделав эксперимент над моделью в своём сознании, может предвидеть результаты аналогичного эксперимента над реальным объектом. Например, истина «Таня любит Колю» позволяет владельцу этой истины сделать вывод о том, что Таня будет ждать Колю из армии, а обладатель истины «теория расчёта траектории полёта баллистической ракеты» может рассчитывать, что сконструированные им ракеты будут попадать точно в цель. Очевидно, что чем проще модель, чем легче она в использовании, тем она ценнее по сравнению другими моделями того же явления. Разделение наук на дисциплины есть не что иное, как способ упростить модель Мира, ограничивая тем или иным образом области его проявлений.

Третье следствие: поскольку сознание человека ограничено, то есть способно в течение жизни воспроизвести счётное количество ассоциаций, а познаваемый мир бесконечен в своих проявлениях (если и не бесконечен, то, во всяком случае, больше пытающегося его понять сознания, так как оно лишь часть Мира), то любая истина есть упрощение. Образно процесс построения истины можно уподобить работе лекальщика, пытающегося воспроизвести с помощью имеющегося у него в распоряжении набора лекал начерченную кем-то кривую. Очевидно, что добиться точного подобия невозможно. Попутно можно заметить, что у разных лекальщиков могут быть разные наборы лекал, то есть истина созданная интеллектом одного человека не всегда может быть воспроизведена в сознании другого. Пример – специальная теория относительности Алберта Эйнштейна. Она недоступна не только для большинства обывателей, но и для многих достаточно знаменитых учёных-физиков, таких, например, как Жуковский. И дело здесь может быть не столько в «силе» интеллекта, сколько в различии набора ассоциаций Эйнштейна и его оппонентов.

Четвёртое следствие логически вытекает из третьего: обладатель истины должен помнить, что у любой истины есть лишь ограниченная область адекватности (область применения). Областью адекватности назовём ту область проявлений изучаемого объекта, в пределах которой степень подобия объекта изучения и его модели является достаточной. Очевидно, что пользоваться истиной можно лишь внутри области адекватности. Например, утверждение «Земля есть плоскость» вполне может быть истиной для артиллериста и землемера, но для ракетчика и астронома «Земля есть шар». Этот пример показывает, что выходя за рамки области применения истины, обладатель истины вынужден искать новую модель, которая бы учитывала добавленные проявления предмета изучения. В этом смысле процесс познания представляет собой построение модели мира, адекватной для всё большего количества его проявлений, подобно тому, как создатели виртуальных персонажей в кинематографе со временем всё точнее прорисовывают их изображения и они становится всё более похожими на настоящих артистов. Т. е. можно считать, что теория относительности Эйнштейна не отрицает принципы относительности движения Галилея, а лишь добавляет новые штрихи к картине Мира.