Как-то с Чаком навещали Джека в Лос-Анджелесе, и Джек взял нас на вечеринку к другу-продюсеру в Беверли-Хиллз. По такому случаю Джек нас приодел: темные однобортные костюмы от Хьюго Босса, кожаные туфли от Дольче и Габбаны, светлые рубашки без галстуков; я прямо чувствовал у себя на лбу жирное черное клеймо “самозванец”. В лимузине Джек извлек откуда-то косячок с марихуаной, мы выкурили его на троих, в итоге у меня заболело горло, зато на вечеринку я прибыл расслабленным, чувствуя себя в теме. Утопавшее в густой зелени одно этажное ранчо с оштукатуренными стенами захватил плющ. Невозможно было понять, где заканчивается дом и начинается растительность. Передняя дверь, три ступеньки вниз, и мы оказались в огромной, ниже уровня входной двери гостиной, больше похожей на концертный зал. Куда ни глянь – стайки высоких блондинок в маленьких черных платьях.

– Ого! – воскликнул Чак. Такой расклад ему понравился. – Мистер, это что, рай?

– Лучше, – ухмыльнулся Джек. – Это АМО – богатейший природный ресурс Голливуда.

– АМО? – переспросил я.

– Актрисы, Модели и все Остальные, – пояснил Джек, пожимая плечами.

– Да будет так, – благоговейно возгласил Чак.

В колонках гремел джаз. Повсюду группы мужчин, одетых в основном так же, как я. Представители другой разновидности мужчин – стройные, в тугих жилетах и рубашках с коротким рукавом, с прическами, будто вылепленными скульптором, и ослепительными улыбками – мастерски лавировали в толпе. Они разносили подносы с разноцветными закусками и общались при этом, казалось, не меньше всех остальных. Я повернулся к Джеку спросить, есть ли специальная аббревиатура для мужчин, но тот уже растворился в толпе. Можно было, конечно, присвоить им ту же, что и блондинкам: Актеры, Модели, Официанты, – но я решил называть их просто Красавчиками.

Посмотрев налево, я увидел, как Джек приближается к группе из четырех мужчин в костюмах; самый толстый подзывал его, неистово размахивая сигарой, как волшебной палочкой.

– А вот и он! – явно переигрывая, завопил этот парень с таким утробным звуком, словно у него в животе катались булыжники. Он приобнял Джека одной рукой за плечи. – Вот он! Я хочу вам про него рассказать!

Джека затянуло в водоворот сигаретного дыма и костюмов, и мы с Чаком оказались в свободном плавании. Мы пробрались к бару, укомплектованному очередным Красавчиком, Чак взял двойную порцию выпивки и направился к одной из АМО, со скучающим видом подпиравшей стену. Он что-то сказал ей, выражение ее лица нисколько не изменилось, однако она приняла бокал и продолжила поверх плеча Чака прочесывать комнату взглядом.

Оставшись в одиночестве у бара, я быстренько опрокинул две стопки водки, чтобы заглушить подступающий мандраж, потом взял стакан чего-то фруктового – занять руки – и отправился гулять по дому. После отъезда Линдси прошло примерно четыре месяца, у меня в сердце живого места не было, но мысль подцепить кого-нибудь из этих экзотических существ и провести ночку бесстрастного секса будоражила. Нравственное падение как способ легализации разрыва или косвенной мести. Секс вместо анестезии. Подумалось, что так или иначе секс мне необходим. Проходя мимо темного кожаного диванчика, на котором сидела изможденная дама цвета чипсов со вкусом барбекю, я услышал, как она жаловалась на своего пластического хирурга парню в черном пиджаке с прической Элвиса Пресли и сросшимися бровями.