В могиле лежала темноволосая девушка с пятнами крови на белом платье, фигурой и одеждой похожая на меня. А рядом с каменным надгробием стоял неясный силуэт с лопатой в руках. У девушки ещё не было лица, но я определённо догадывалась, каким оно может стать.

 Я безмолвно открыла рот, не зная, что сказать и стоит ли вообще, а потом закрыла его. Поверьте мне, это было не из-за восхищения перед творчеством.

– Это только набросок… – начал Оскар, эмоционально жестикулируя. – Видишь, только основное, только сюжет. Это может стать серией, целой линией. Но это лишь начало, первые штрихи. Мне…

– Мне кажется, – перебила я, – самое время убегать.

 Я сделала осторожный шаг назад. Заметив моё выражение лица, Оскар улыбнулся, замахал руками и даже засмеялся.

– О, нет. Нет, нет. Ты не поняла. – Он заметался по веранде, пытаясь что-то найти. –Это твой образ. Как вдохновение, понимаешь? Но это лишь набросок, и он ускользает, теряется. Мне не хватает деталей.

 Он наконец нашёл то, что искал и протянул мне фотографию человека, который стоял над могилой.

– Видишь, – начал объяснять он, проводя пальцем по фото. – Здесь всё есть. Все детали, контуры, выражение лица. Все то, что меня волнует. То, что необходимо.

– И?

– Может, ты знаешь. – Художник явно не знал, какие слова подобрать. – Я часто работаю с реферансами. – Тут он усмехнулся, облизал губы и осторожно забрал у меня фото. – Сначала делаю снимок, чтоб не упустить важные для меня детали. Так рождается образ, который я переношу на полотно.

 Я молчала, не собираясь его перебивать.

– На этом рисунке нет деталей, но образ – он уже в моей голове, и я не могу забыть его. Но и воссоздать полностью не могу. Я хочу, чтоб ты помогла мне.

– В смысле? – опешила я.

– Помогла мне, – он смотрел на меня всё так же спокойно, как тогда, при первом знакомстве. – Я хочу попросить тебя поучаствовать в фотосессии.

– То есть ты хочешь, чтоб я легла в яму и полежала там, изображая мёртвую, пока ты делаешь удачные кадры? – Я резко перешла на «ты», и в моём голосе намечался сарказм.

– Да.

– Действительно, что тут такого? – хмыкнув, я дёрнула бровями и ещё отчего-то фыркнула.

– Я могу заплатить тебе. Если хочешь, даже проценты с продажи.

– Дело не в деньгах. – Я пыталась понять, шутит он или и в правду собирается сделать меня героиней своих картин. Почему последнее время все предлагают мне деньги? Ещё один вопрос по-прежнему оставался открытым. Придётся мне для этого умирать по-настоящему? Чтоб было большее количество деталей?

– А что тогда? – Искреннее недоумение, отразившееся на его лице, почти поставило меня в тупик.

– Оскар, – я впервые назвала его по имени вслух, – ты же понимаешь, что это даже звучит жутко.

– Может всего лишь чуточку жутковато. – Он пожал плечами, но судя по тону, ему так не казалось. – Так что ты об этом думаешь?

– Не знаю, – я покачала головой, – совершенно точно, не знаю.

– Хочешь чаю? – Вопрос был неожиданный. Для этой ситуации всё было неожиданно.

– Наверно, пожалуй, может быть. – Мама мне всегда повторяла, что чашка чая помогает даже в самых безнадёжных ситуациях, а папа говорил не пить ничего, что предлагает незнакомец. В этот раз я решила послушать маму. Хотя в голове тонким колокольчиком звенел папин голос: «Ох, зря».

 Оскар довольно резво пошёл на кухню, а я задержалась где-то в коридоре, заглядывая в большую комнату, на которую действительно стоило посмотреть.

 Оказалось, что в доме есть второй этаж. Просто он половинчатый, если так можно сказать, и в нём не хватает одной стены. То есть из большой комнаты вверх поднималась лестница, что примечательно, без перил, и вела она на второй этаж-чердак, пол которого был потолком той комнаты, где закрыта дверь.