Еще более волнующие впечатления получал я от поездок в Сочи. Конечно, в Адлерский аэропорт можно было прилететь за несколько минут – вертодром находился неподалеку, но мы почему-то ездили к морю только на автобусах. Это были «ПА-Зики» с разноцветными окнами на боковинах крыш. Их мотало из стороны в сторону на узкой горной дороге, с одной стороны которой высились исполинские скалы, а с другой – падала вниз чернота бесконечной пропасти. Дух захватывало у всех, многих тошнило, но только не меня – я был закаленным морским волком, точнее, речным.

Через четыре часа мы выпадали из автобуса на сочинском автовокзале, стеклянном здании с волнистой крышей. Рядом – знаменитый железнодорожный вокзал с башней и часами, а еще немного вниз – помпезный морвокзал и море, которое я обожал!

В музыкальном магазине поблизости от космически-красивого кинотеатра «Спутник» (спустя несколько десятилетий кто-то его разрушил и устроил автостоянку), папа купил баян. Раньше он играл на гармошке, однажды даже был Дедом Морозом на новогоднем утреннике в клубе. Под его наигрыши я и танцевал – изображал юнгу на сцене, правда, все время сбивался и путался в своих ногах и руках. Но баян – это совсем другое. Это огромный, сверкающий перламутром инструмент! Авторитет отца вырос в моих глазах до высоты небоскреба.

Возвращались мы вечером по спокойному Курортному проспекту, – видели строящийся сочинский цирк, дендрарий с каменными вазами у входа, праздничный стадион «Центральный», на котором две футбольные команды, рассыпавшись по изумрудному полю, бегали за мячом.

Запомнилась и поездка к нарзанному источнику, находившемуся неподалеку от турбазы «Горный Воздух». Нас к нему подвез сосед на новой белой «Волге» ГАЗ-21. Великолепная машина! Я наслаждался ее лебединым профилем и аккуратным салоном, куда мы все поместились, не мешая друг другу. Мягкое урчание мотора, прозрачный солнечный спидометр, тихая музыка радиоприемника восхищали.

Нарзанный источник был ничей, а значит, принадлежал всем. За целебной водой приезжали зачастую издалека, с огромными пластмассовыми канистрами. Наша была поменьше, но и ее хватило надолго. С тех пор я много раз пил нарзан из бутылок, но тот кисловато-водородный вкус пузырящейся воды больше не ощутил никогда. Это был вкус детства.

В сентябре 1969 года я был принят в горнолыжную секцию, только что организованную в Эсто-Садке. Тренировала нас молодая девушка, которую мы сразу полюбили, настолько она была веселой и энергичной. Мы занимались физкультурой, бегали, поднимались в горы, – нас готовили, как тогда говорили, «на олимпийскую перспективу». Но в октябре отцу пришла повестка из военкомата – ему присвоили звание лейтенанта и призвали («забрали») в армию, в железнодорожные войска. Пришлось расстаться и со школой, и с секцией, а главное, с удивительной Красной Поляной. Вещи мы отправили контейнером, а сами на следующее утро должны были ехать в Адлерский аэропорт.

Ночью я не спал – понимал и чувствовал, что жизнь будет совсем другой. Нас ждал город-герой Волгоград. Бессонница не отпускала, я смотрел в окно на мерцающие звезды, на темно-фиолетовые горы со снежными шапками и слушал музыку, исходившую одновременно и от речных водоворотов Мзымты, и от меня самого.

Это была первая решающая ночь в моей жизни.

Утро оказалось неудачным: в кассах аэровокзала билетов до Волгограда не было. Удалось купить их на вечерний рейс дня следующего. Пришлось снимать угол на одну ночь в армянском квартале Адлера: над моей кроватью висел электрический ночник с тусклой лампочкой посреди фиолетовых лепестков пластмассового цветка. Днем промаялись на аэровокзале, а вечером сели, наконец, в реактивный Ту-104. Салон показался мне занятным: подслеповатые иллюминаторы, раскладные деревянные столики за спинками кресел передних пассажиров, притушенный свет боковых светильников. Кормили очень хорошо, приветливые стюардессы разносили первое, второе, газировку, конфеты, шоколад – все с фирменными значками «Аэрофлота».