Уже несколько дней она мечтала оказаться там. Сандрингем воплощал Рождество. Ее отец всегда проводил Рождество там, как и его отец и дед. Пока дети были маленькими, какое‐то время было легче праздновать в Виндзоре, но Рождество ее детства было Рождеством в Норфолке.
На следующий день вертолет нес королевскую чету с одеялами на коленях и собаками у ног над Кембриджем, над великолепными средневековыми башнями собора Или, “корабля болот”, и дальше на северо-восток в сторону Кингс-Линн. Вскоре заболоченные земли уступили место фермерским угодьям с островами сосновых лесов, пастбищами и коттеджами из кремня. Ненадолго под ними мелькнула эбботсвудская розовая вилла времен Регентства, и королева с удивлением заметила стадо оленей, медленно бредущих по лужайке у особняка. Далее последовали щетинистые безупречные поля и разбросанные рощи поместья Манкастер, чьи самые дальние уголки граничили с одной из королевских ферм, и, наконец, поля, дамбы и деревни самого поместья Сандрингем. Когда вертолет зашел на поворот, королева увидела блеск морской воды в далеком Уоше, а минуту спустя за грядой сосен показался Сандрингемский дворец с его регулярными и нерегулярными садами, озерами и размашистыми лужайками – достаточно большими, чтобы они могли приземлиться.
Дворец, возведенный для Эдуарда VII, когда он был принцем Уэльским, представлял собой краснокирпичную, небезбашенную идею викторианского архитектора о том, как должен выглядеть якобинский замок, и люди, которых чрезвычайно заботили архитектурные каноны, обычно были этой идеей возмущены. Королева, как и ее отец, очень любила самобытные уголки и закоулки Сандрингема. Филип, имевший свои твердые представления об архитектуре, однажды безуспешно предложил дворец снести. Но что действительно имело значение, так это двадцать тысяч акров болот, отмелей, лесов, пахотных земель и садов, из которых состояло поместье. Королева была прирожденным деревенским жителем, и здесь они с Филипом могли спокойно заниматься фермерством. Да, они были не из тех фермеров, что чинят заборы под проливным дождем и принимают на рассвете роды у овец, но вместе они заботились о земле и любили ее, потому что это была маленькая часть планеты, принадлежавшая им. Здесь, на севере Норфолка, они могли активно участвовать в попытках сделать мир лучше: для дикой природы, для тех, кто питался с этой земли, для пахарей, для будущего. Это было тихое наследие – они не говорили о нем публично (опыт Чарльза на этом фронте указывал почему), – но им самим оно было очень дорого.
В своем кабинете в “служебной” части дома Рози Ошоди оторвалась от экрана ноутбука как раз вовремя, чтобы увидеть, как вертолет огибает край леса, прежде чем зайти на посадку. Будучи помощницей личного секретаря королевы, Рози прибыла поездом сегодня утром. На данный момент в ее владении находились комнаты для персонала с удобной мебелью в эдвардианском стиле – и, в определенной степени, весь дворец и даже, в некотором смысле, нация. Во всяком случае, так обстояли дела по словам матери Рози. Сэр Саймон, личный секретарь королевы, обладавший навыками одновременно адмирала и посла, отправился на Шотландское высокогорье, где проводил первую часть отпуска. Ему и его жене Саре на рождественские каникулы был предоставлен замок Балморал в знак признания его безупречной работы осенью, и в результате Рози в течение двух драгоценных недель брала на себя управление личными делами монарха. “