– Тлять, – выругался Лимоныч. Вихрь вырвал из его рук автомат и с треском и искрами поглотил.

Мы развернулись спинами к вихрю и встали лицом друг к другу. Вихрь добрался до струнодзвонного стирометра на моей спине. Отчаянно дребезжа, раструб развернулся и потянул меня в вихрь. Я поспешно отстегнула замки на плечах – лямки обвисли и ценный аппарат, который Матвей и Корта-Ильда собирали почти месяц, со звоном улетел назад и пропал.

Лимоныч и Антон всё ещё держали свои магосборы, не давая им улететь в вихрь схлопывающегося путаного пространства.

– Господи, помилуй меня, – произнёс Лимоныч и попробовал перекреститься, стеснённый нашими телами.

– Хватит уже умирать, – раздражённо сказал Антоныч. – За этот год ты пять раз молился, но ни разу не умер.

– Но теперь, Антоныч, это конец, – серьёзно ответил боец. – Простите за всё.

Лимоныч вдруг дёрнулся, намереваясь отпрыгнуть спиной назад, но Антон ухватил его рукой за ворот, удерживая:

– Стоять! Тоже мне, герой великой магической войны нашёлся.

– Без меня будет больше места, – упирался Лимоныч. – Дольше продержитесь, пока Блендыч что-нибудь придумает.

– Она и так что-нибудь придумает, – ответил Антон. – Мой приказ – держаться вместе до последнего. Как понял?

– Есть держаться до последнего, – нехотя ответил Лимоныч.

Антон отпустил его ворот, уверенный, что боец выполнит приказ и не попытается умереть ради нас.

Оба посмотрели на меня, ожидая волшебного выхода из беды.

Но что я могла сделать? Хадонк и Аделла замели все следы подготовки ландшафтной ловушки. Я даже не заметила перехода в неё – так чисто Хадонк соединил реальное пространство с подложным.

– Командир, – ухмыльнулся Лимоныч. – От вихря так тянет, будто меня кто-то по жопе гладит.

– Такая же фигня, – засмеялся Антон.

– Давай, Блендыч, придумывай скорее, а то мне не нравятся эти ощущения.

Единственное, что мне оставалось – это создать простой круговой щит. Из кармана моей хантлангерской униформы достала самый большой самородок. Он запрыгал в моей руке: спиральный споггель хотел утащить его, не давая разместить в центре ладони.

Антон и Лимоныч без слов поняли, что мне нужна помощь: их пальцы обхватили мои ладони, помогая удержать стен-камень.

– Сжигание камня заденет и вас, – предупредила я.

– Давай, жги, – позволил Лимоныч.

– Мы потерпим, – подтвердил Антон.

Внутри сплетения наших пальцев заалел разгорающийся стен-камень. Я специально замедлила горение, чтобы оно не сожгло руки Антона и Лимоныча. Но они слишком часто видели, как работала моя магия, поэтому Антон приказал:

– Делай нормально. Не надо нас жалеть.

Я кивнула и зажгла во всю силу. Руки Антона и Лимоныча покраснели, по ним сразу пошли белые волдыри ожогов.

– Всё, всё, убирайте, – закричала я.

Они отдёрнули руки, а стен-камень распался на множество красных искр, которые окружили нас щитом. Вихрь схлопывающегося пространства ударил в него, разгоняя и гася искры.

Щит выдержал этот удар. Тогда скукоженное пространство обхватило его, а земля под нашими ногами закачалась и покрылась трещинами. Некоторые куски начали исчезать, пожираемые вихрем. Одинокая половинка арбуза подкатилась к нашим ногам, заливая сапоги соком.

– Вот, – растерянно сказала я. – Всё, что смогла.

– Не вини себя ни в чём, – ответил Антон.

– Это мы с командиром – дураки, – сказал Лимоныч. – Слишком поздно задумались, зачем на ферме с одним единственным полем жила толпа слоггеров, да ещё и ящик подпитки. Спецназовцы, тлять.

Опустив руки, я посмотрела на Антона. Он положил свою обгорелую ладонь мне на щёку, провёл большим пальцем по губам.

– Я это, – сказал Лимоныч, – отвернуться не могу, поэтому закрою глаза. А вы – целуйтесь.