– Наш народ больше предпочитает телевизор, – я продолжал несерьезно отвечать на его вопросы и менее серьезно относиться ко всему этому допросу, что, разумеется, выводило Высоцкого из равновесия.

– Вы довольно оптимистичны, товарищ Робин Гуд! – заявил опер, после чего он облокотился на спинку стула и недовольно стал смотреть в мою сторону, щелкая колпачком своей ручки.

– Я не понимаю, о чем вы!

Лейтенант, вздохнув, достал из красной папки две фотографии: на первой был запечатлен лучник, перестреливающийся с плохишами в сервисе Минина, а на второй фотографии был зафиксирован я со спортивной сумкой. Высоцкий показал мне эти снимки и спустя пару секунд бросил на стол, в грубой форме сказав:

– Тебя засекла камера видеонаблюдения недалеко от автомобильного сервиса, на котором ты решил предъявить Василию Минину свои претензии, тыкая в него стрелами.

– Все верно, я возвращался с тренировки вместе со своей девушкой, а в сумке была спортивная форма, – я старался отвечать довольно убедительно, судя по взгляду Высоцкого, с этим я справлялся отлично.

– Наверное, черная маска в этой сумке занимала больше всего места?

– Вообще то шорты и футболка, но цвет вы угадали, – самодовольно ответил я.

После этого полицейский положил свою правую руку на стол. Он нервничал, и это было заметно по стекающему с его лба поту, но все равно продолжал задавать вопросы в надежде, что я где-нибудь оговорюсь и проколюсь в своих показаниях.

– А что ты тогда забыл в бизнес-центре «Максимус», в котором находится офис Минина, на которого там же и напал парень в этой маске, – проговаривал опер, одновременно с этим вытаскивая из папки пакет с балаклавой. Натянув маску на свою руку, он гордо посмотрел на нее, словно преступник уже был у него в руках, а затем, ухмыльнувшись, посмотрел на меня, продолжая демонстрировать свой трофей. – Василий Минин подтвердил, что на него в лифте напал лучник, поэтому я взял тебя с поличным, и эта маска с твоим разбитым кулаком тому подтверждение!

– На пятом этаже этого бизнес-центра находится отличный магазин парфюмерии, хотел удивить свою девушку, – спокойно продолжал отвечать я. Удивленно посмотрев на маску, я с улыбкой продолжил: – а насчет этой маски – никогда ее раньше не видел.

– Теперь играешь в дурачка? – швырнув маску на стол, спросил лейтенант, а затем, показав своей рукой на мой разбитый кулак, задал более интересный вопрос: – а твой кулак, ты случайно не об голову Минина его разбил?

– Я же не бальными танцами занимаюсь! Можете позвонить моему тренеру Дмитрию Воронцову, и он с радостью подтвердит, что сегодня на тренировке я разбил кулак. Или вы и в этом меня хотите обвинить?

– Всему свое время, – безнадежно ответил мне опер.

– Послушайте, – после этого Высоцкий очень внимательно посмотрел в мою сторону и наконец-то начал меня слушать. – Вы мне не верите, и это ваше право, но все эти улики не делают меня тем, кого вы ищете. Это всего лишь глупое совпадение!

– Совпадение? – усмехаясь, ответил лейтенант. – Тогда поговорим о твоей сорокалетней девушке – Анастасии Бакеевой, кажется. Она не сильно старовата для тебя? – с ноткой злорадства продолжил он.

– У меня своеобразный вкус.

Высоцкий молча смотрел на меня, и по моему виду явно понимал, что мне нет дела до этого допроса. Спустя минуту я услышал, как сотрудник, который стоял за дверью и пытался кого-то остановить, проговорил:

– Вам сюда нельзя!

– Мне что теперь, каждому пехотинцу отчитываться? – агрессивно спросила Бакеева. Не думал, что скажу это, но я был рад ей как никогда. – Ну что, мы все решили? – спросила устрашающим голосом Леонидовна, протянув свое удостоверение к его лицу.