– Если честно, я не думала, что увижу тебя здесь спящим… – пытаясь разрядить неловкое, между нами, молчание, сказала я. – Что-то случилось?

– Леонов нашел способ найти Крана, – сжимая свой мобильный телефон, ответил Роман. – Сказал, что у него есть новости.

Затем вновь воцарилось неловкое молчание. В подвале просто невероятное напряжение. Мы не могли ничего сказать друг другу, как обычно бывает между друзьями, которые словно предали доверие друг друга. Все выглядело так, будто мы теперь чужие. Ладно. Все придется делать самой. Даже налаживать контакт:

– Ты уж прости, но прошлую нашу встречу охота забыть.

– Нет, ты прости. Я не имел права грубить тебе и тем более осуждать. Ты здесь по собственной воле и, разумеется, не обязана жить здесь, как я.

Я думала, наше примирение займет больше времени. Вот мы вроде бы и расставили все точки над i, как, между нами, вновь образовалась пауза. На этот раз, агент опустил свою голову вниз и огорченно, словно с позором проигравший, начал смотреть в пол, продолжая сжимать мобильное устройство в левой руке.

– Ты как? – спросила я.

– Так себе, – посмотрев на меня, ответил друг. Он пару секунд смотрел на меня, как на единственного человека, которому может доверять, а затем отстранил свой взгляд в сторону. – Все на работе считают меня мямлей.

– Еще какой! – шутливо съязвила я.

Рома задумался, но потом он не мог сопротивляться и наконец-то улыбнулся. Шутка удалась. Посмотрев на меня, он продолжил улыбаться и подошел к столику. Самодур положил свой телефон на поверхность стола и, развернувшись ко мне, радостно открылся:

– Я уже и забыл, когда в последний раз смеялся… После смерти Никиты, я словно душу потерял. Говорил же ему, не лезть в это дело.

– Рома, – печально промолвила я. – Мне даже представлять не охота, что ты сейчас чувствуешь, но при всем моем уважении к Никите и любви к тебе, ты не мог спасти его. Он сделал то, что считал нужным – свой выбор. Тем более, это была его работа.

Развернувшись к компьютеру, я облокотилась на спинку стула и просто от безделья просматривала новостные сводки, в одной из которых фигурировал Самодур. И опять не в самых дружелюбных и законных красках. Один умник, даже заснял бойню между самоуправцем и какими-то солдатами на правом берегу. Да, друзей заводить Иланов никогда не умел.

– Ты опять несешь за собой смерть… – сказала я шепотом, будто сама себе.

– Там без вариантов. Либо они нас, либо мы их! – оправдался агент. После не продолжительной паузы, он будто опираясь на воспоминания продолжил. – Алина мне однажды сказала, что чем больше кормишь тьму внутри себя, тем сильнее она становиться. Теперь мне кажется, что она была права. А после всего содеянного мною, у меня больше нет надежды на искупление. Я просто не знаю, как обойтись малой кровью, после всего, что со мной случилось. После всей боли, которую я пережил.

Действительно. Никто не пережил больше, чем пережил Роман Иланов. По крайней мере, в этом веке. Он потерял слишком много и словно использовал эту потерю, как оправдание для всего того кошмара, который творит в Красном Остроге. Все убийства, пытки и любой акт насилия он оправдывал только этим – своим прошлым.

Хотела я сказать ему то, что об этом думаю, чтобы хоть как-то поддержать его, но на компьютер пришло сообщение, которое сбило меня с мысли и заставило развернуться в сторону экрана. Кажется, это было сообщение от Дениса Владимировича.

– Леонов, что-то прислал! – спокойно сообщила я.

Самодур подошел ко мне поближе и, уставившись в монитор, посмотрел на карту города, на которой были зафиксированы передвижения Кирилла Крана, за последние несколько месяцев. Даже не представляю, как Денису Владимировичу это удалось, но он явно заслуживает ежегодную премию за добросовестное выполнение своих должностных обязанностей.