Петр посмотрел на генералов – Румянцев хмурил брови, он старше в чине, ему вторым ответ держать. А вот Суворов сразу вскинулся:

– У них позиции одинаковы, батюшка. Слева река, свой центр с правым флангом укрепляют. Мы били главными силами по лагерю, а я наносил удар сбоку – одной своей дивизией, вторую по вашему приказу отдал Петру Александровичу. Вот и утекли супротивники.

Петр вздохнул – вот она, гримаса истории. Сражения произошли почти в то же время, что и в той реальности, и в тех же самых местах. Поначалу это вызвало недоумение, но потом он уразумел – для турок то были наиболее удобные для сражения позиции. Слишком мала Молдавия, выбора изначально нет. Да и по срокам ясно – в мае активные действия начинаются, тут погода свою роль играет. Но чтоб ход самих сражений был практически одинаков, вот это его удивило качественно. Ладно – и там турки позволили генералу Румянцеву бить их по частям. Правда, сейчас у османов и татар потери были намного серьезнее, и то благодаря стремительным фланговым ударам дивизии Суворова.

– Петр Александрович и вы, Александр Васильевич, я вот что думаю…

– Да, государь! – тут же отозвались генералы и неприязненно переглянулись.

Ну что тут будешь делать?! Вот так и упускаются турки, потому что эти два полководца элементарно ревнуют друг друга. Завидуют, что ли? Славы им на двоих не хватит?

– Что там турки? – Петр спохватился – генералы уже между собой спорят, а диспозицию противника еще не обговорили, а ведь от этого плясать нужно.

– Сам визирь Халиль-паша пришел с десятью тысячами янычар, – отозвался Гудович, демонстрируя осведомленность. Что-что, но дело генерал знал и, по настоянию Петра, хорошо поставил войсковую разведку. Вслепую идти не приходилось ни разу.

– С ним еще пятьдесят тысяч пехоты и тридцать конницы, при них полторы сотни орудий. За Сальчи татары стоят. Лагерь разбит на высотах у деревни Фильконешти, слева река Кагул, не проходимая вброд. Позиции на склонах высот, четыре ряда окопов, занимаемых пехотой. Артиллерия в укреплениях, конница в глубине лагеря, – пояснил Румянцев.

– Смотрите, государь, – невозмутимый начальник штаба генерал Гудович бросил на Румянцева негодующий взгляд. Ибо он должен докладывать императору обстановку, к чему и готовился всегда, – а тот его бесцеремонно оттеснил, вмешался, показал осведомленность.

Петр поморщился – ну что ты будешь делать с генералами, прямо как дети малые. Или самому продолжать командовать и их больше не примирять? Или Румянцева поставить во главу, пусть будет, как и было. От добра добра не ищут. Как Петр Алексеевич, дедушка заботливый, всегда командующим фельдмаршала Шереметева ставил. Глупостей не наделает.

Суворова генералитет в штыки примет, ведь недавно тот только дивизией командовал, а тут в генерал-поручики произвели и корпус дали. Царю чем-то понравился, а заслуг-то никаких. Та еще среда генеральская – змеям жить не рекомендуется: сожрут махом и не подавятся.

Гудович развернул карту, и все присутствующие на малом военном совете – сам Петр, командующие корпусами Румянцев и Суворов, начальник артиллерии Меллисино – дружно склонились над ней.

– Ширина поля у Троянова вала восемь верст. Далее оно сужается, с севера на юг идут четыре хребта с проходимыми лощинами. А у турецкого лагеря уже полторы версты на позициях. Правый фланг у них уязвим, его можно обойти. Однако позиции штурмовать и там придется. Османы его дополнительно усилили – высота занята пушками, а на отдалении расположились татары, что могут воспрепятствовать обходу.

– Мешок! – кратко резюмировал Петр, глядя за рукой Гудовича. – А сбоку дубинку приготовили!