Только у Шилова была четвёртая группа крови. Редкая.

Клиника располагалась в кирпичном здании 1910 года постройки. Четырехметровые потолки и двухметровые окна в старинном окладе создавали ощущения свободы и торжественности.

– Шилов Никита. Так-так. Жалобы? – спросил доктор с благородной сединой на висках и в аккуратно подстриженной бороде.

– Боли в желудке, – ответил Никита, осматривая кабинет. – Как поем, так живот болит.

Два стола сдвинуты. Лицом к лицу сидели Ростислав Райх в белом халате и молоденькая веснушчатая медсестра в зелёном медицинском костюме. Стерильные крашеные стены и глянцевые полы, натирают их что ли, говорили о недавнем ремонте.

– Какого рода боли? – уточнил доктор, поправляя большие очки на носу. Умные глаза-буравчики изучающе рассматривали пациента.

– Тянущие. Потом отпускает.

– Кем работаете?

– Фрилансер.

– Это кто? – спросил врач, окидывая взглядом взлохмаченную шевелюру Шилова.

– Свободный художник. Музыкант.

Райх уткнулся в монитор компьютера, занося данные в электронную медицинскую карту.

– Сейчас пройдёте в процедурный кабинет. Нужно сдать анализы. Потом продолжим разговор. Запишу Вас на следующий вторник. Зиночка, выпишите ему направление на полное обследование.

Шилов вышел из клиники и растворился в городе и собственной жизни. Спал до обеда, много курил под забористый тяжёлый рок, под вечер выползал на променад. На работе не появлялся, не "светился". И правильно делал – уже через два дня опытный оперативник почувствовал слежку.

"Сработало! – ликовал Никита в сообщении полковнику. – Не спугните птичку".

Вышел прогуляться, и прямо у дома ему "сели на хвост". Женская фигура в куртке и толстовке с капюшоном, надвинутом на глаза, "вела" его до бара, где он встретился с приятелем.

"Ты же назвал её Самкой богомола. Теперь птичка? Не глупи, не делай резких движений, не выключай маячки", – ответил на сообщение Звягинцев.

Часа два они сидели в зале за липким от пролитого пива столом, лениво перебрасываясь новостями. Шилов поглядывал на посетителей заведения поверх тяжёлой стеклянной кружки, отпивая по чуть-чуть пенного напитка. Никто не проявлял к нему интереса. Девушка в толстовке тоже не появлялась.

– Как тут круто! – воскликнул приятель, когда они переступили порог ночного клуба "Kaligula".

Никита в косухе и ковбойских ботинках привлекал внимание подвыпивших офисных дам, выпускавших пар в пятницу вечером. Он увлёкся, устраивая на танцполе кантри-танцы, только шляпы не хватает для полного ковбойского образа. Девчонки визжали от экстаза. Лейтенант устал и взмок, нужно глотнуть пива, и тут он увидел её.

Белокурая бестия с наивными глазами-блюдцами в зелёном обтягивающем платье стояла рядом с металлической фигурой древнеримской богини у барной стойки, неоновая подсветка окрашивала обеих в голубой цвет. Бестия смотрела на зеркальный бар, а Шилов не мог оторвать взгляда от неё. Сам не понимая, как он очутился рядом с очаровательной девушкой, музой для поэтов. "Поэты", кстати, тоже крутились вокруг неё, предлагая купить выпить, ухмылялись, скалились, петушились, тянулись к ней как пчёлы к нектару. Никита отодвинул конкурентов, не отрывая взгляда от незнакомки.

– Коктейль? – спросил Шилов, приподнимая густые брови.

– Двойной виски, – ответила блондинка, предварительно осмотрев ухажёра.

Бархатный голос с нежными переливами действовал гипнотически, волновал, в груди защемило. Никита растянул пухлые губы в улыбке от ощущения маленькой победы. Она выбрала его! Шилова окатило тропической волной – леса. Огромные зелёные глаза заслонили от него весь мир. Девушка была настолько хороша, что ему захотелось плакать от счастья.