В лагере Гинзбург участвовал в голодовках и составлении коллективных писем о положении заключенных. В 1969 г. ему удалось передать на волю заявление для западной прессы на магнитофонной ленте. Случилось это так: охранник, увидев, что заключенный чинит мотор от швейной машинки, попросил исправить старый катушечный магнитофон, в результате шестеро осужденных диссидентов наговорили текст на шести языках: «от пятисотметровой кассеты мы отмотали метров пятнадцать, на глаз не заметишь». «Остальное – дело техники – пленка была намотана на спичку, основательно запакована и передана на волю», а затем попала к американскому корреспонденту[49].

Вскоре после своего освобождения, в 1974 г., А. Гинзбург становится распорядителем «Русского фонда помощи политзаключенным и их семьям», созданного А. Солженицыным. В 1976 г. уже опытный правозащитник стал одним из основателей Московской Хельсинкской группы. В 1977 г. Гинзбург вновь арестован и осужден на 8 лет лагерей строгого режима за «антисоветскую пропаганду» (ст. 70 УК РСФСР). В 1978 г. объединение американских монахинь наградило А. Гинсбурга медалью за мужество в деле оказания помощи семьям политзаключенных. Такая награда впервые была присуждена не американскому гражданину. В 1979 г. Гинзбург был лишен гражданства и выслан в США в обмен на двух сотрудников КГБ, которым в Соединенных Штатах грозило осуждение на 50 лет за шпионаж. Вместе с Гинзбургом в обмене участвовали еще четверо советских политзаключенных: Эдуард Кузнецов и Марк Дымшиц (участники известного дела «самолетчиков», когда, отчаявшись получить официальное разрешение на выезд в Израиль, группа из 16 человек летом 1970 г. попыталась угнать самолет), Валентин Мороз (историк, поборник самобытности украинской культуры, осужденный за националистическую деятельность), Георгий Винс (писатель, поэт, секретарь Совета церквей евангельских христиан-баптистов). Сначала А. Гинзбург жил в Америке, а с 1980 г. и до своей кончины – в Париже, где сотрудничал с газетой «Русская мысль».

В мае 1979 г., выступая на заседании комиссии Конгресса США по наблюдению за выполнением Хельсинкских соглашений, А. Гинзбург сообщил, что, хотя и провел последние два года в изоляции, располагает сведениями о деятельности группы «Хельсинки» в лагерях. Так, в Мордовских лагерях эта группа подготовила три документа: об отмене смертной казни; о сочетании разрядки в политической и военных областях; о религиозных преследованиях в лагерях.

В одном из своих первых эмигрантских интервью А. Гинзбург так отвечал американским журналистам:

– Каким Вы видите будущее России?

– Я пессимист и думаю, что политическая система в течение моей жизни не изменится. <…> Но за последние 20 лет я вижу фантастический рост общественного сознания.

– Какова роль диссидентов?

– Диссиденты у нас играют ту роль, какую здесь, на Западе, играет нормальная, свободная пресса.

– Какие виды диссидентской деятельности наиболее эффективны?

– Любые, но единственное, чего я не приемлю – это насилие.

– Что было главным в вашей деятельности?

– Работа в Солженицынском русском общественном фонде.

– Будете продолжать борьбу отсюда за права человека в СССР?

– Это как-то естественно, но я не уверен, что буду это делать профессионально <…> никто из нас в Советском Союзе не был профессиональным борцом. И мне бы хотелось продолжать эту российскую традицию, <…> т. е. жить не за счет этого. Не знаю, как мне это удастся[50].

Совершенно иной и очень трагичной была судьба Юрия Галанскова. Документы о нем в архиве самиздата радио «Свобода» появились уже после его трагической гибели в Мордовском лагере.