– Нико, перестань. Может, прогуляетесь к отцу Бернарди? Еще есть время до ужина.

– Хорошо. Что скажешь, Нина? Ты не слишком устала?

– Нет, вовсе нет, – отозвалась девушка и встала, опираясь на руку Нико. – Буду рада с ним повидаться.

– Вы что, знакомы? – удивился Альдо. – Но я думал…

Только сейчас Нина поняла, что чуть себя не выдала.

– Прошу прощения, я неверно выразилась. Хотела сказать – буду рада с ним познакомиться.

– Понятно. Что ж, тогда в добрый путь, и смотри, чтобы Нико и отец Бернарди не заболтались, позабыв о времени, как обычно. Ужин станет твоей первой трапезой в новом доме, так что не опаздывайте.

Нико взял Нину за руку и повел со двора, но даже когда они вышли на дорогу, исчезнув из виду, он ее не отпустил. Возможно, ему тоже нужна была поддержка, какое-то утешение после неловкого возвращения домой и ее дурацкой ошибки – фактически признания в знакомстве с отцом Бернарди.

– Поверить не могу, что сморозила такую глупость… – пробормотала Нина.

Но Никколо беспечно отмахнулся:

– Мой отец даже внимания не обратил. Можешь не волноваться на этот счет.

Дом приходского священника, жилище отца Бернарди, стоял всего в нескольких метрах от церкви – скромный, покрытый штукатуркой, с оконными ящиками для цветов, в которых переплелись длинные стебли герани. Священник сам открыл дверь, когда молодые люди постучали, и впустил их в чистенькую прихожую, где пахло полированной мебелью, ладаном и едва заметно крепким кофе.

Отец Бернарди повел их в свой кабинет и дальше, мимо заваленного книгами и бумагами рабочего стола к диванчику у окна. Диванчик тоже был завален книгами; мужчины расчистили его, и хозяин, без особого успеха попытавшись придать валикам и подушкам, продавленным стопками увесистых томов, округлый вид, наконец усадил гостей.

– У меня осталось немного кофе. Сейчас попрошу дражайшую синьору Вендрамин приготовить его для нас.

– Что вы, не стоит, отче, – покачал головой Нико. – Мы ненадолго – должны вернуться к ужину. Может, в другой раз.

– Что ж, ладно, – проговорил священник, устраиваясь в кресле. – Ну, как у вас дела? – поинтересовался он. – Как добрались?

– Долго добирались, – коротко ответила Нина. Она была рада встрече со старым папиным другом, но у нее не нашлось душевных и физических сил на светские любезности. – Когда мы виделись с вами в Венеции в прошлом году, вы уже знали?

– О желании твоего отца найти для тебя укрытие? Тогда еще не знал. Он написал мне в минувшем месяце, попросил подыскать тебе безопасное место, где можно переждать войну.

– Почему только мне? А как же они с мамой?

– Я спрашивал его об этом, и не один раз. Он считает, что переезд пагубно скажется на здоровье твоей матушки и станет для нее слишком сильным душевным потрясением.

– А меня, значит, избавить от душевного потрясения он не захотел, – буркнула Нина.

– Просто он знает, что ты достаточно сильная девочка, чтобы это выдержать, – сказал отец Бернарди, и в тоне его звучало желание скорее успокоить ее, чем осудить. – И ты непременно выдержишь. Не забывай, что здесь ты среди друзей.

– Мне ничего неизвестно о деревенской жизни. Я не знаю, как здесь готовить еду, убираться и вообще делать что-то полезное.

– Научишься. Нико тебе поможет.

Молодой человек кивнул.

– Моя сестра была не слишком дружелюбна в день нашего приезда. Прости, – добавил он.

– Мне кажется, нехорошо ее обманывать, – покачала головой Нина. – Ее и вашего отца.

– Мы с отцом Бернарди обсуждали, можно ли им все рассказать. И очень хотели это сделать. Но пришли к выводу, что лучше держать твою историю в тайне от всех.