Поэтому Сашка сразу понял, что с их машиной, а вернее с ними самими, случилось что-то невероятное. Это Сашку веселило и будоражило. Он сам себя представлял бутылкой газировки, в которую бросили «ментос». Еще немного – и снесет крышечку. Из-за этого удивительного ощущения хотелось сорваться с места, побегать и поорать. Жаль только, что машина оказалась заперта. А еще, наверное, их всех сожрет какой-нибудь монстр, иначе зачем вообще держать целую семью в машине, как в какой-нибудь духовке?

Папа сказал:

– Херня нездоровая.

Сашка быстро подхватил:

– Херня, херня! Нездоровая херня! – просто потому, что хотелось выплеснуть эмоции.

Мама, обернувшись, так зыркнула на него, что пришлось замолчать. Но Сашка все равно еле сдерживался.

– Может, стекло разбить? – предложил он. В ногах лежал старый скребок для чистки снега. Сашка представил, как им можно раздубасить стекло на множество осколков. Вот это будет зрелище.

Папа тяжело влез между кресел, покопался по полу, достал скребок и вернулся на водительское кресло. Он сопел и хрипел. Если бы хрюкал, получился бы папа Свин из мультика. Сашка не удержался и хрюкнул, за что тут же получил затрещину от сестры.

Та все еще сидела в телефоне, переписывалась, хмуря брови.

– Напиши своему пацану, чтоб приехал на помощь.

Светка отлипла от экрана, открыла рот, чтобы что-то сказать, и в это время папа заколотил лопаткой по стеклу. Бил он сильно, точечно. Лицо мгновенно пошло красными пятнами. Скребок со скрежетом елозил по стеклу, оставляя мелкие царапины.

– Давай, сильнее же, ну! – воскликнула мама.

Сашка счастливо взвизгнул. Показалось, что еще секунда – и стекло треснет, рассыплется, открывая путь к свободе. Но этого не произошло.

Папа ударил несколько раз, потом в отчаянии швырнул скребок в лобовое стекло.

– Херня, херня, херня! – захохотал Сашка.

– Заткнись! – к нему повернулась мама. – Я не знаю, что с тобой сделаю, если ты сейчас же не заткнешься! Мы во что-то влипли, понимаешь? Это не весело, а страшно!

Сашка кивнул. Точно.

– Как мухи, – сказал он. – В липкую ленту. Влипли в стоянку у магазина.

В салоне стало тихо. Сашка поймал в зеркало заднего вида папин испуганный взгляд. Никогда не видел, чтобы папа чего-то боялся.

Над супермаркетом медленно расползалось облако, загораживая солнце. Свет сделался бледным, наполненным едва заметной дымкой.

– Как отсюда, блин, выбраться? – негромко произнес папа.

– Никак, – сказали вдруг из радио. – Не нужно выбираться. Вы на утренней волне, откиньтесь на сиденьях, расслабьтесь, насладитесь последними минутами никчемных жизней. Сегодня суббота, прекрасный день, чтобы умереть. Ваша песня – о, у каждого есть своя песня! – будет такой же жаркой, как это утро.

Радио закряхтело помехами, щелкнуло, и салон заполнила неторопливая тягучая мелодия.

– Господи, – вырвалось у мамы. Она, кажется, начала молиться. По крайней мере, Сашка видел, как шевелятся ее губы.

Тут он увидел кое-что еще. Вернее, кое-кого. Метрах в пяти слева, между рядами, около красного «форда» стоял человек и смотрел аккурат на Сашку.

Он точно видел его. Ждал, когда Сашка заметит, а потом улыбнулся и приветливо поднял вверх руку. Обычный парень. Лет, наверное, двадцати. В белой футболке, бейсболке, с бородкой. За Светкой время от времени приходили такие парни, забирали на свидание. Сашка даже хотел пошутить на эту тему, но отвлекся, потому что парень неторопливо направился к их автомобилю.

– Смотрите, он к нам идет! – Сашка вытянул ноги, пнув переднее сиденье.

Папа сначала вяло огрызнулся, потом вытянул шею, буквально прилипнув к стеклу.