Ох уж эти собачьи девчонки, расистки несчастные! Ну ладно Кнопка, она только брешет, но даже Авва, эта малявка, чуть было не привела к международному раздору. Волчий Человек жаловался, что к нему приехала работать ученая дама откуда-то с другой стороны Земли, где люди и собаки ходят вверх ногами (интересно, у них что, лапки из головы растут?). Вполне белого вида дама, но Авва пристрастилась кусать ее за пятки (выше она просто не достает). Потом выяснилось, что эта женщина – наполовину маори, из того народа, чьи предки съели капитана Кука (или его спутников, а самого Кука съели где-то в другом месте). Ну съели так съели, это ведь когда было! И какое дело Авве до капитана Кука, если и я знаю о нем только благодаря песенке, которую часто слушает Мама.

В общем, я считаю, неважно, как человек пахнет, лишь бы человек был хороший. И любил бы собак.

Но я отвлекся. Что еще ценного было в семье Художницы – это дача. Туда мы ходили на своих четырех. Путь тем не менее относительно долгий, и поэтому хромую Санни мы обычно оставляли дома. Домик на участке совсем маленький, приличных диванчиков, чтобы поваляться, даже нет. Там у Художницы мастерская. Внутри одни картины, кисти и бесконечные тюбики. По-моему, они пахнут преотвратно, но Берта как-то при мне съела один такой тюбик, потом долго рыгала, и у нее разболелся живот. Художница на нее накричала, а когда мы отправились домой, то Берта по дороге все время присаживалась; какашки у нее очень странно пахли, и вообще, что-то в них было не то. В тот же день Художница оставила нас дома и куда-то уехала, а потом вечером жаловалась хозяину и дочери, что только такой луженый желудок, как у Берты, может переваривать «берлинскую лазурь» (так назывался тюбик) – там ведь цианистые соединения (оказывается, это сильный яд). Художнице пришлось бросить все и ехать в магазин за краской, без которой она не могла работать. Попутно выяснилось, что Берта и Санни в разное время съели у нее еще несколько тюбиков, но они были не такие ядовитые. Меня похвалили за то, что я не трогал краски, и поставили в пример большим собакам. Да я эти тюбики даже лизать не стал бы, гадость такая!

На даче Художница работала, а мы с Бертой бездельничали и слонялись по участку. Я себя чувствовал там не слишком уютно: все-таки Бертина территория, не моя, а за пределами участка простиралось совсем чужое пространство, и я туда не отваживался даже сунуть нос, хотя прекрасно видел лазейки под забором. Один раз на забор вскочила большая полосатая кошка и приземлилась с нашей стороны, Берта подбежала к нарушительнице конвенции и высказала ей лаем все, что она об этом думает, но та не испугалась и сильно дала ей по носу. Недаром ее звали Тигрой! Тут же выскочила ее хозяйка, старушка с крючковатым носом и всклоченными волосами, и стала орать на нас всех. Но Художница не испугалась, она пыталась что-то сказать в ответ, однако ее не было слышно из-за воплей соседки и нашего с Бертой лая. Соседка – выяснилось, что ее звали Баба-яга, а еще иногда Елена Павловна, – забрала свою кошку, которая с ангельским видом спрыгнула с забора прямо ей на грудь, и ушла, пообещав, что она «будет жаловаться». Странные все-таки люди: ее кошка обидела Берту ни за что ни про что, да еще на нашей территории, а мы же и виноваты! У нас, собак, так не бывает, у нас всегда все по справедливости. Ну, почти всегда.

Как-то раз Лиза со своей компанией устроила на даче пикник и взяла нас с Бертой. Пока люди разжигали костер, а я вертелся рядом и им помогал, Берта выкопала под забором большой лаз и выскочила наружу; я, увидев это, бросил игрушку и помчался за ней вдогонку. Мы неспешно трусили по улице, а люди почему-то разбегались перед нами кто куда; какой-то парень, говоривший по телефону, завидев нас, попятился задом и так задом и угодил в канаву. Как приятно чувствовать, что ты большой зверь и тебя все уважают! Или боятся – из разговоров людей я понял, что это одно и то же. Но наш торжественный выход вскоре был прерван одним из Лизиных ухажеров, самым приближенным к телу, потому что только таким Берта доверяла настолько, что позволяла пристегнуть себя к поводку. Он прибежал за нами и отвел обратно. Берте строго-настрого запретили покидать пределы участка.