Еще мамуля рассказывала, как ей приходилось ночами, когда уже все спали, отмывать некрашеный пол в родительском доме. Это приходилось делать ей каждый день, а вернее, каждую ночь, потому как в другое время это было делать некогда. И обидно было ей, что никто особо не берег ее труд, поскольку на следующий день пол был по-прежнему грязный, и ей снова приходилось скоблить его большим ножом. И еще помню, что она рассказывала, что на одну из первых своих зарплат купила себе кроликовую шубку на зиму, поскольку больше не могла ходить в мужских тулупах. И потом на лето оставила эту свою полушубку у родителей. А когда вернулась домой, то увидела, что шубка ее валяется в ногах при входе, вся замусоленная и оборванная. Конечно же, думаю, что ей было очень горько от этого. Это, пожалуй, и все, что я запомнила из рассказов мамочки о ее жизни в родительском доме. Очень жалею, что так мало выспрашивала у нее фактов из детства, да и юности тоже. И сейчас вот приходится собирать все по крохам и вспоминать то, что было рассказано так уже, кажется, давно, в той, другой счастливой жизни, когда она была рядом. Трудно судить, но мне кажется, что она очень хотела в юности скорее уехать из родного дома, в котором так мало приходилось видеть ей доброго. Конечно, она любила своих родителей и по-особому жалела свою маму, у которой тоже была, ох, какая не сладкая судьба. Поэтому и делала всю работу по дому, какую только могла, чтобы облегчить ее жизнь.

Лично я сама бабушку помню как-то уж до обидного мало. Мы с мамой жили за 100 км. от бабушки и дедушки, в городе Серове. А потому и виделись с ними эпизодически. Бабушка у нас была удивительной постряпухой. Я помню ее удивительные наивкуснейшие пироги и ватрушки из русской печки. Вкуснее их я в своей жизни не едала. Они были просто какие-то воздушные и нежные эти ее шанежки и ватрушечки с картошечкой. А пирожки с черемухой, да еще и с коровьим молоком – этот вкус у меня сидит в памяти. Бабушка была какая-то молчаливая, и может быть, поэтому она казалось мне суровой. Хотя все говорят, что она была очень доброй женщиной. Уверена, что так оно и было. Мне кажется, что вся ее жизнь – это была сплошная борьба и сплошные жуткие испытания. Из 9 своих детей она четверых похоронила при жизни. Кого-то в младенчестве, кого-то в подростковом возрасте, а кого-то уже во взрослой жизни потеряла. И что тут говорить, каждая смерть уносит половину твоей жизни. А смерть родного ребенка – испепеляет и опустошает до дна.

Хорошо помню платьице и книжку, которые подарила мне бабушка на день рождения. Оно было такое беленькое в горошек, шелковое, с рукавами – фонариками. Я очень его любила. Оно и действительно было нарядным. А книжка была очень трогательная – про куницу. А Диме бабушка подарила книжку про попугая Жако. Мы все очень любили эту интересную историю про смешного говорящего попугая, который всех гостей в доме спрашивал: «Чаю хочешь? Как поживаешь?» А гости, думая, что с ними разговаривает хозяин, отвечали: «Да, не откажусь от стаканчика чая. Хорошо поживаю». Но проходило время, и тот же голос опять спрашивал то же самое. И так по кругу. Не трудно догадаться, чем же заканчивалась эта смешная книжка. Мы очень ее любили. И у нас в семье всегда существовала эта присказка: «Чаю хочешь? Как поживаешь?». А еще у нас осталось очень много поздравительных открыток от бабушки с самыми разными праздниками. И даже нас, совсем тогда малышей, которые и читать еще толком не умели, она не забывала поздравлять со всеми праздниками. У меня осталось от нее несколько открыток именованных лично мне. И эти особые подарки и открытки мы с любовью хранили в память от бабушки. Они стали по-особому дороги нам, когда ее не стало.