Они долго сидели там, глядя, как солнце опускается за горизонт. Как гаснет его блеск, и в море тускнеет рябящий кровавый след. Вспомнилась легенда о черном либийском боге - Абопе, живущем в глубокой пропасти за Океаном и будто пожирающем на ночь светило. Но даже нутро этого чудовищного бога не могло стать пленом животворному огню. Корчась от мук жара его, Абоп выпускал солнце под утро, и начинался новый день, а бог с чешуйчатым телом гада мучился от боли и злобы. И дрожала земля, и над ней темными тенями витали Боль и Зло. Только логово Абопа находилось далеко – никто не знал точно где, здесь же, у Карбоса, скоро должен был появиться Аасфир.

До наступления сумерек Коралисс рассказывал мэги все, что он успел узнать об устройстве либийского храма и обряде морского Змея. В конце рассказа амфитрион добавил, что с корабля Давпера девушек уже перевезли в святилище. Это было печальной вестью, и Астра думала, что до того, как вернется сюда сын Абопа, им нужно было попробовать вызволить хотя бы кого-нибудь из пленниц.

- Храм стоит почти на самом берегу, - задумчиво сказала мэги, - но со стороны моря в него можно пройти лишь через Змеиные ворота…

- Еще в него можно проплыть. Да, - кивнул Коралисс, заметив недоумение на ее лице. – Со стороны моря в храм ведет узкий подводный туннель. Узкий, но я вчера проплывал через него и подслушивал разговоры жрецов.

- Вот как? И ты бы рискнул провести тем путем меня? – Астра наклонилась, посмотрев в его блестящие глаза. – Вместе с Голафом Брисом. Этой или следующей ночью.

- Туннель длинный, но там есть полости с воздухом. Думаю, можно, - согласился он, поглаживая волосы мэги, спадавшие на грудь, и глядя на нее с тихим вожделением. – Только для тебя это опасно. Лучше потерпеть два дня, дождаться возвращения амфитрит.

- Прекрасно! Пока рейнджер ищет верный путь в храм, мы уже нашли самый хитрый и неожиданный. Поплыли назад, Коралисс, - Астра спустилась со скальной ступеньки. – Ну-ка, - она подтолкнула его, принуждая повернуться.

Амфитрион не подчинился – обнял ее и толчком отплыл от скалы.

- Коралисс, рыбий сын! - Астра вздрогнула от его поцелуя и напряглась всем телом. – Это нельзя со мной… - прошептала она. – Наверное, нельзя. У тебя соленые губы…

- Я представил, что ты тоже этого хочешь, - амфитрион направился к Карбосу, бережно прижимая мэги к себе, с блаженством ощущая, как ее обнаженная грудь с маленькими жесткими сосками касается его груди.

- Мало ли, что на уме у земных дев. Совсем не значит, что ты должен это делать. Пусти, я сама поплыву, - попросила она, лаская ладонью его гладкую кожу, под которой перекатывались упругие мышцы.

Они поплыли рядом. Коралисс лишь помогал ей, скользя то справа, то слева в черной, блестящей искрами звезд, воде. Обессилев у самого берега, Астра схватилась за руку амфитриона, они одолели остаток пути и вместе повалились на мокрую гальку.

- Ты волшебное существо, - прошептал Коралисс, трогая губами ее грудь. – Будто Эриса, покинувшая на миг море.

Спасаясь от его поцелуев, мэги повернулась лицом вниз, чувствуя, как волны, набегающие с плеском, ласкают ее ноги, а руки амфитриона сильнее разогревают страсть, страсть, которая проснулась много раньше от прикосновений гладкого тела. Коралисс приподнялся, разглядывая ее, даже в бледном блеске луны так манящую солнечным теплом. Растирая соленые брызги, перепончатая ладонь опустилась по спине мэги, едва касаясь, прошла по внутренней стороне бедер. Далеко сзади нарастал шум прибоя, отзывающийся шальной, беспокойной мелодией где-то в голове и груди. Астре показалось, что амфитрион шепчет молитву властной богине, в следующий миг он выдохнул порывисто, шумно. И то ли сам он, то ли, вздыбившаяся вдруг, могучая морская волна, накатилась на мэги, прижала к земле, вошла в нее прохладной струей. Вошла глубоко, но нежно. Отпустила на миг и нахлынула снова с еще большей глубокой силой. Мэги застонала от безумных ощущений, наполнивших ее. Ее пальчики сжались, судорожно собирая мокрый песок и ракушки. Что сейчас происходило с ней, госпожа Пэй не могла осмыслить. Если в нее вошло не море, а сам амфитрион, то… Нет-нет, это совсем иное, непохожее на переживаемое в минуты близости с Голафом. Сейчас ее не наполнял тот безудержный огонь и сладкая боль. Какое-то иное чувство заставило ее застонать, запрокинуть голову, тряхнув мокрыми волосами, приподнять бедра и двинуться навстречу этой прекрасной силе.