Быстрый взгляд по сторонам – черт, совсем не успела прибраться. Повсюду раскиданы вещи, которые остались после моих рассеянных сборов на вечер в мэрии. Даже коробка от пиццы лежит на диване. Позор, Ева. Позор и провал.

Занервничав еще сильнее, я поворачиваюсь к Аарону и начинаю атаковать первой.

Говорит, хотел меня увидеть – вот, увидел. Дальше-то что? Он хотел посмотреть на меня или дело этим не ограничивается? И если так, то что вообще творится в его голове? Нельзя же просто так взять, сорваться в духе подростковых фильмов и приехать в другой город, не имея никакой четкой цели.

Или можно?..

Но Аарон говорит, что хотел не только этого.

Мои брови приподнимаются на лоб, на лице застывает немой вопрос.

Значит, угадала. Впрочем, это было… несложно. Но мне мало простого «Я хотел тебя увидеть». Мне мало его желания «посмотреть на меня», я не экспонат в музее. Мне нужна какая-то определенность, нужно хоть что-то, за что я смогу зацепиться в темноте, которая окружила меня со всех сторон и подкидывает отчаянные мысли.

Но следующий вопрос вгоняет меня в ступор.

Почему я не звонила? Ох. Только не это.

Я отвожу взгляд и, дергая длинные рукава пиджака, пожимаю плечами, сообщая, что так вышло. Не самый однозначный ответ, и Аарон явно потребует пояснений, которые мне как-то неловко озвучивать вслух.

Еще немного бегаю взглядом по квартире, но в итоге все равно возвращаю его на Аарона. Нет, надо объяснить. Хотя бы отчасти.

Говорю, что это было бы не самой удачной идеей.

Позвони я ему пару недель назад, мы бы с разбега упали в историю, которая пугает меня до ужаса. Готова ли я зайти так далеко – и особенно с ним? Я всегда думала, что отношения на расстоянии – вообще не мое. Разве что кратковременные отношения – но не с ним. Только не с Аароном. Нравится мне или нет, но он зацепил меня сильнее, чем я планировала.

Но Роуз уверен в обратном. Черт, он словно видит меня насквозь, хотя и мои ответы не годятся для убедительной причины.

Я нервничаю и начинаю злиться – больше на себя и на обстоятельства, где я вот-вот буду зажата в угол.

Тяжело выдыхаю, как вселенский мученик, в сотый раз мысленно ругаюсь. Никогда не любила подобные беседы, поэтому всегда избегала даже их намека.

– Я не хочу ничего усложнять. – Потому что с ним не будет просто. С ним, со мной, с теми, кто мы есть, кто мы друг другу и что сделали в прошлом, которое прочно связало наши истории в то, чему я вряд ли смогу найти объяснение. – С тобой связано слишком… много всего.

Как бы мне хотелось донести ему свои мысли без слов – чтобы он понял все сам и без моих подсказок. Но это же мужчины. Они, как говорится, с другой планеты, и порой наши языки не совпадают.

Ладно, черт с этим стеснением. Скажу правду.

Я подхожу к дивану, кидаю на него клатч и беру с журнального столика горсть бумаги. Раскрыв ладонь, на которой лежат остатки записки Аарона, признаюсь, что постирала его номер вместе с джинсами. Представляю, как это звучит со стороны, – я бы и сама не поверила в услышанное, но у меня есть доказательства. И все же это не главное – то, почему я не звонила. Мне есть что сказать Аарону – мне так много нужно сказать ему, но его реакция едва не выбивает почву из-под моих ног.

Широко улыбнувшись, он начинает смеяться, а я – ошарашено хлопать ресницами.

– Что? – вырывается у меня на выдохе, и я чувствую, как в груди стремительно закипает возмущение, пока Аарон заливается хохотом. Значит, ему весело?!

Я бросаю смятые бумажки на пол и загораюсь еще сильнее.

Прищурившись, глубоко и часто дышу и в следующий момент, сорвав с себя пиджак, кидаю им в Аарона. Я почти не контролирую себя, пока посылаю Роуза к черту, и откровенно вру, что ни за что бы ему не позвонила, – вру, потому что его смех выводит меня из себя и я с трудом сдерживаюсь, чтобы не кинуть что-нибудь еще. Но рядом только телевизор, клатч на диване и туфли на ногах. И любой из вариантов закончится плохо.