Война… Время, когда кожей чувствуешь каждое мгновение прожитой жизни. Когда сходишь с ума от простых, казалось бы, вещей просто потому, что знаешь – может быть, уже завтра от всего этого не останется даже воспоминаний… От куска хлеба, от рассвета, до которого все-таки дожили, от глотка свежего воздуха. От близости с женщиной. От любви, которая случилась так не вовремя. Семен Семенович Макаров – тогда еще не генерал вовсе… И Елена. Его Лена. Макаров, так и не узнавший в ту безумную весну, кто она такая. Только то, что Лена любила ландыши и его, Семена.

Ее гибель – такая нелепая…

Сколько лет прошло – а боль не оставляет…

– Все пьете? – раздался с порога негодующий бас.

Генерал Макаров и Великий князь Радомиров вытянулись по стойке смирно – их посетил император. Да еще и в сопровождении военного министра, графа Морозова.

Граф, старинный приятель еще покойных императора и императрицы, насмешливо посмотрел на смежников.

– Я вот не понимаю… – гневался повелитель. – Вот почему вы пьете на рабочем месте? Что за безобразие? Что за вопиющее нарушение? Почему меня не позвали? Какое имели право обойти уважаемого Павла Афанасьевича!

И император кивнул на своего спутника, который, уже не сдерживаясь, улыбался. Благо – за густыми усами и роскошной седой бородой заметно этого практически не было.

– Простите, ваше величество, – протянул генерал Макаров. – Мы не осмелились беспокоить…

– Вы даже не вспомнили про нас, – пробурчал император. – Вот как что-то надо вашему драгоценному Министерству – так от вас не отобьешься. А как водки выпить… Или что там у вас?

Отправили ординарца еще за одной бутылкой. Император величественно затребовал себе нарезанного лимончика к коньячку. И они продолжили… Уже вчетвером.

Князь Андрей несколько раз прокручивал в голове варианты встречи с целительницей. Но не ожидал, что она смущенно улыбнется и проговорит:

– Как хорошо, что вы пришли, Андрей Николаевич. Я вчера вам нагрубила и переживала всю ночь. Простите меня.

В воскресный день, видимо, в честь выходного, одета она была не в белое, а каштановые волосы заплетены в две косы, а не стянуты шпильками на затылке.

Князь вспомнил, как ночью вытаскивал шпильки из ее волос – ему почему-то показалось, что ей сразу станет легче, когда он это сделает…

– Я принес вам ландыши, – ответил он невпопад.

Ее хорошенькое личико осветилось такой радостью, что ему пришлось призвать на помощь все свое самообладание и здравый смысл заодно, чтобы не обнять ее прямо здесь, на пороге.

Я так обрадовалась тому, что обнаружила Андрея Николаевича у себя на пороге, что даже забыла задуматься – откуда эта радость.

– Могу я пригласить вас на обед? – спросил он.

– Хорошо, – улыбка так и не желала уступать место моей обычной сдержанности. А еще эти ландыши… Крохотные белоснежные колокольчики. Может, это их беззвучный перезвон меня околдовал? Я ведь не хочу – а улыбаюсь…

Я закрыла глаза, чтобы еще острее ощутить аромат.

– Это просто чудо какое-то! Где вы их раздобыли?

– Ох… – вздохнул он как-то печально. – Хотел бы я ответить, что исключительно подвигом. Но это будет неправда, – он говорил серьезно, но в голубых глазах резвились смешинки.

– А как же? – я не могла отвести взгляда.

– Тиранией своего отдела. Мне раздобыли корневища – и всю ночь пытались вырастить ландыши. Я вспомнил все, что проходят в школе по ботанике.

– Про то, как заколдовать воду для полива растений? Я тоже это помню! Даже помню картинку из учебника… Спасибо, – тихо сказала я.

– Обед, – напомнили мне.

Я взяла жакет, надела небольшую шляпку – модную, даже с вуалью, закрыла дом.