Вера выпустила Дениса из объятий, и он неуверенной походкой пошел к лестнице.

– А если еще раз появишься здесь, мне придется тебя убить, – тихо добавила она. – Знаешь, ведь я умею наводить на эмеров, а от переизбытка умиления тоже можно умереть. Очень хорошая и приятная смерть.

Она проследила за тем, как Денис вышел из комнаты, и довольно улыбнулась.

Катя сидела на полу и рыдала.

– Я не хотела… это же случайность, – шептала она. – Она очень испугалась, и мне тоже от этого стало страшно. Я не знала тогда, что могу усиливать эмоции.

Глеб уже пришел в себя. Он подошел к дочери, присел рядом и обнял ее:

– Ты не виновата. Это действительно была случайность. Никто тебя не винит. Ты ведь видела, ощущала, что я никогда не хотел зла ни тебе, ни ей. Я любил тебя, я любил твою маму. Не вини себя, ты была ребенком и ничего не понимала.

– Нет… я ее убила. Я разрушила все, к чему прикасалась.

Глеб покачал головой:

– Нет, нет, нет. Просто мы с тобой другие. Особенные. Мы обречены на одиночество. Обычным людям рядом с нами опасно. Мы их калечим. Им страшно и больно, и они всегда будут стараться избавиться от нас. Предать, убежать. Да и эмеры не лучше. Они тоже никогда не смогут нас понять. Мы для них чужие.

Глеб услышал, как хлопнула входная дверь. Он встал и выглянул в окно. – Посмотри сюда.

Он подошел, поднял Катю с пола и, приобняв, подвел к стеклу. Она увидела, как Денис садится на мопед и, не обернувшись, уезжает от особняка.

Ее сердце сжалось от боли. В нем больше не осталось бешеной ярости и всепожирающей тьмы. Нет, ей просто было больно, горько и обидно. Оттого, что он тоже испугался и убежал. Бросил ее. Предал. Значит, все ее подозрения оправдались. Та любовь, которую она ощущала в нем, была только отголоском, отражением ее чувства. Денисом же владел один расчет и чувство долга. Он доставил ее к отцу и теперь спокойно уезжал.

Катя настроилась на Дениса, и между ними появилась звенящая эмоциональная связь. Она хотела послать ему импульс своей любви, чтобы он почувствовал, как дорог ей, чтобы понял и вернулся.

Глеб увидел это и произнес:

– Да, ты можешь остановить его. Даже на таком расстоянии. Твоей силы хватит. Можешь внушить ему нежность и раскаяние. Если пожелаешь, он приползет к тебе на коленях, будет целовать ноги и просить прощения. Ты можешь внушить ему любовь… на какое-то время. Однажды ты это уже сделала. Но ему чуждо это чувство. Как болячка, которая рано или поздно залечится и отвалится, если не продолжать ее расковыривать. Он никогда не полюбит тебя искренне, по-настоящему. По своей воле, так, чтобы навсегда, понимаешь? Ты имеешь власть над ним, как и над любым в этом доме. Можешь приказать и заставить. Но хочешь ли ты этого?

Катя вспомнила, как Денис выполнял ее приказы, словно марионетка, и представила, как он так же, подчиняясь ее воле, целует ее. Покорно, как раб. Как зомби, лишенный воли.

Неужели так и было? Она настолько захлестнула его своей любовью, что та проявилась в его глазах, а Катя поверила в его искренность. Потому что очень хотела поверить.

Она зажмурилась и разорвала нить, которая тянулась от нее к Денису. Связь с тихим звоном лопнула, как натянутая резинка, отскочила к ней и иглой вонзилась в сердце. Это было невероятно больно… но правильно. Катя поняла, что не имеет права его заставлять. Она хотела, чтобы Денис вернулся. Но по своей воле. Это должно быть его решение. А если нет… что ж. Катя как-то прочла у одного философа, что любовь – это когда счастье другого для тебя важнее, чем твое собственное. Если он не вернется, то пусть будет счастлив. Пускай далеко от нее, на другом конце Земли, с кем-то другим, но непременно счастлив. Она хотела, чтобы он почаще улыбался так же, как во время их первой встречи. У него была волшебная улыбка, от которой шли мурашки по коже. Но рядом с ней он постепенно перестал улыбаться. Катя поняла, что причиняла ему только страдания.