Амир Маймун уже налил две чашки чая, и придвинул поближе блюда со сладостями. Ему нравилось ухаживать за матерью, но они редко могли остаться наедине. Только этот разговор не располагал с безмятежному чаепитию:

- Матушка, нужно ли напоминать, что помиловал я своих братьев, двое из которых ваши сыновья. Или вы настаиваете на казни ваших младших сыновей?

- Конечно, нет. Я благодарна за жизни, которую вы сохранили другим моим сыновьям, мой господин. Но беспокоюсь я именно за вас, мой господин, и благе Нур Амирата. Нам нужен мир в Амирате и стабильность. Для этого ваша власть должна быть несомненной, а укрепить свою власть вы можете только рождением наследника.

«Вот так вот, - подумал Амир, - не сила духа, справедливое правление или мощь армии укрепляют власть Амира, а младенец, который ещё много лет не сможет быть опорой отцу». Но своим мыслями Амир не стал делиться с госпожой. Вместо этого он предложил ей самой подобрать для него одалиску на ночь.

Госпожа Хабиба с радостью пообещала, что сможет удивить и порадовать Властелина Материков и Морей. И, уже прощаясь, она спросила сына:

- Мой господин, я должна спросить, не желаете ли вы видеть этой ночью в своих покоях Нуранию.

Амиру пришлось подровнять камень на перстне, чтобы скрыть выражение своего лица от матери.

- Нет, матушка, эту... девушку я не жалею больше видеть.

- И как мне с ней поступить? – Продолжила интересоваться госпожа. - Выдать ее замуж, отправить в Дворец у Моря доживать свои годы там или вернуть ей должность калфы Сераля?

- Поступайте, как считаете правильным, матушка. В вашей мудрости я никогда не сомневался.

Поблагодарив сына за доверие и пожелав ему здоровья и долголетия, господа Хабиба, поклонившись, покинула его покои.

Оказавшись в коридоре, она поблагодарила Бога за то, что ее влияние на сына все также безгранично, и поспешила в Сераль, чтобы выбрать одалиску для Повелителя.

***

Я снова одалиска и живу жизнью одалисок. И приходится мне целыми днями сидеть одиноко у окна и шить или вышивать, чтобы занять руки. Так, стараясь скрыть от окружающих свои искренние чувства, я не сразу заметила, что Сераль погрузился в состояние близкое к трауру.

Девушки, которые вначале презрительно кивали в мою сторону, а позже даже выражали жалость, сейчас сами ходили темнее тучи.

Во время приема пищи никто не улыбался и не шутил.

- Говорят, нашего прекрасного Амира Маймуна сглазили или даже прокляли… - Услышала я тихий разговор самых юных одалисок, тех, чье обучение когда-то доверили мне.

- Боже, как же это допустили лекари и богословы?

- Достопочтенного Амира Маймуна невозможно сглазить и, тем более, проклясть. Его защищают молитвы святых и любовь подопечных, - это сказала рыженькая Адалия.

- Амир Маймун так велик, что и сам справится со всеми недоброжелателями.

- Тогда почему он уже шесть суток не обращает свой взор на Сераль?

- Может быть, он ищет недоброжелателей и наказывает их?

- Шесть дней и шесть ночей? Пусть врагами Нур Амирата занимается армия. А Амир должен посвящать свои ночи одалискам! Как иначе Амир получит от нас наследников? – Возмущенно высказалась смугленькая Радифа.

- Амир Маймун никому ничего не должен. – Прошептала Адалия

- Но и мы не можем без внимания Амира родить ему сына! – Упрямо вздернула подбородок Радифа

Эти одалиски позволили себе слишком много вольных высказываний. Будь я калфой, обязательно сделала бы им замечание или даже донесла смотрительнице о таких мыслях в Серали.

Но сейчас я была одалиской, и, выслуживаться перед кем-либо смысла не видела. Только было странно, что я настолько углубилась в себя, что я не обращала внимания на жизнь Сераля.