— Котенок, расскажи мне о себе. Кто такой Снежок?

— Снежок — мой друг, собака, маламут. Что именно рассказать?

— Все, я хочу знать о тебе все.

— Ничего интересного нет в моей жизни.

— Может, для кого-то и нет ничего интересного, но мне очень интересно.

— Ну, даже не знаю, с чего начать… — Катя задумалась, начала водить по скатерти пальцем, словно о чем-то размышляя. — Моя мама была последним ребёнком моего деда от женщины, которую он не любил, но дочь свою признал, дал свою фамилию, помогал всегда, чем мог. Они жили с матерью в соседнем поселке, но каждое лето она приезжала в деревню. Ее звали, то есть зовут, Лида, Лидия Мельникова, сейчас не знаю, может, какая другая фамилия. Дед говорил, что она очень красивая, я на нее похожа. В одно лето, когда ей не было еще и восемнадцати, она приехала и была очень странная, а зимой привезла меня, новорожденную, и оставила ему. Ничего не сказала, ничего не объяснила и уехала, вернулась только летом, и то ненадолго. Так и приезжала потом лет пять подряд, только летом. Потом перестала, наверное, замуж вышла, других детей родила, не знаю. Я совсем не знала ее, помню только длинные волосы и грустные синие глаза.

— А дедушка что-нибудь рассказывал о ней?

— Нет, ничего. Я, конечно, маленькая спрашивала, задавала вопросы. Где моя мама, кто мой папа, почему они не приезжают? Но потом перестала, дед очень расстраивался и почему-то, как выпьет, называл ее гулящей, но потом говорил, что очень виноват перед ней. В чем виноват, я так и не поняла. Как-то к нам приезжала женщина, оказалось, это была моя бабушка, плакала, что-то говорила, но мне тогда было лет десять, я ничего толком и не поняла. Я думаю, что моя мать где-то живет, у нее семья, а моей семьей был дед Миша, он мне и отец, и мать, вырастил, воспитал, научил тому, что сам умеет. Я даже умею из ружья стрелять и на охоту ходить, ты не смотри, что такая мелкая.

Катя грустно рассмеялась, отвела взгляд в сторону, задумалась.

— Этим летом у него случился очередной приступ, сердце. Он не захотел ехать в больницу, и я, дурочка, не настояла, очень виню себя за это. Но он просил, чтобы я ни в чем себя не винила, и взял слово, что я уеду в город, к тетке, она поможет первое время. Слово, что я начну жить, как все молодые девушки, встречу хорошего человека, влюблюсь, а не стану жить, как он, отшельником. Вот я и здесь, потому что дала слово.

Но отчего-то самого главного она так и не сказала Стасу. Она даже сама не поняла, почему, может, потому, что и так доставляла ему много хлопот и не хотела просить еще о чем-то, привыкла во всем справляться сама. Она хотела найти своего отца, о нем проболтался дед.

Он, оказывается, знал или всё-таки выпытал у матери, кто отец ее ребенка. Но дело в том, что предполагаемых отцов оказалось два, дед назвал два имени, а точнее одно — Алексей. Парадокс в том, что оба мужчины носили это имя и оба в то время жили в колонии-поселении, где подрабатывала ее мать, Лида.

Может быть, она и сама не знала, кто конкретно отец, что с ней тогда случилось, Катя могла только догадываться. А может быть, случилось что-то страшное, о чем и говорить было стыдно. Правда о предполагаемых отцах оказалась не совсем приятна даже для Кати, а что подумает Стас, она боялась представить.

— Только не плачь, Катюш.

— Я не хочу, оно само.

— Так, иди сюда. — Стас быстро потянул ее за руку, усадил себе на колени, стирая с лица первые слезы. — Перестань, ты невероятная, сильная, прекрасная девушка. Ты даже не представляешь, что делаешь со мной вот так, глядя мне в глаза. У меня словно душа переворачивается.