– Вы вовремя, – появилась на нашем пути Соль, – люблю пунктуальных.

Гуго снял шляпу и замысловато поклонился.

– Прошу на борт, судари. Вот мой корабль.

Я вглядывался в темноту, рассматривая хищные обводы судна.

– Соль, а как он называется? Не могу прочитать.

– «Столетний сорон», – с гордостью объявила девушка.

– Красивый.

Впервые я увидел улыбку на её лице. А она очень даже миленькая. Приодеть, вывести запах табака и можно выводить в свет.

– Якорь вам в рыло! – рявкнула Соль, разрушая наваждение. – Быстро на борт, селёдки! Прилив ждать не будет, а я тем более.

Сеня подхватил баулы, и мы двинулись вверх по прогибающимся сходням.

Когда «Столетний сорон» отвалил от причала, вокруг стояли мутные предрассветные сумерки. Порт за кормой подмигивал редкими огнями, и орал где-то весёлую песню припозднившийся гуляка.

– Покажу вашу каюту, – к нам подошёл хмурый матрос со свежим фингалом под глазом, – капитан сказала убрать вас с палубы.

– Мешаем?

– Раздражаете.

Настроения спорить не было. Я помахал на прощанье рукой Хвицатсу, и мы пошли в каюту.

– Неудачно сходил на берег? – поинтересовался я у моряка, показав на фингал.

– Нет, – он поморщился, трогая синяк, – наоборот. Опоздал с берега. Капитан этого не любит.

– Строгая она у вас.

– Очень, – моряк вздохнул, – но за команду горой стоит, никому в обиду не даст. У нас как-то в Турутуге юнгу арестовали. Так капитан со старпомом его выкрали. Ох и пошумели мы тогда! А вот и ваша каюта.

Тёмные боги! Вот в этот гроб, где и одному тесно, нас хотят запихать троих?

– Другой каюты нет?

Матрос развёл руками:

– Только эта. Обычно мы не возим пассажиров.

Пришлось устраиваться как есть. Для меня и Гуго нашлась пара матрасов, а Сеня соорудил себе гнездо из одеял. После бессонной ночи разговаривать не хотелось, других дел не было, и мы завалились спать.

Когда я проснулся, мои спутники ещё дрыхли. Гуго лежал на спине и храпел басом. Монстр развалился в гнезде бесформенной кучей, щупальца у него чуть подрагивали, будто он гнался за кем-то во сне. Мне было скучно, и я решил прогуляться. А если кое-кого мой вид будет раздражать, то это его личные трудности.

На корабле было пусто. Из-за дверей кают-компании слышались приглушённые голоса, но я не стал туда заходить и поднялся на палубу. Здесь тоже никого не было, только за штурвалом стоял вахтенный.

Я прогулялся вдоль правого борта, постоял на носу, прошёлся по левому борту. Вокруг море, волны, птички, похожие на чаек, летают и орут противными криками. Скукота! Или это я ни разу не морской волк.

– Не сидится в каюте?

За моей спиной раздался голос Соль.

– В этом гробу? – я не спеша обернулся. – У меня клаустрофобия.

– Чё?

– Боюсь в маленьких помещениях находиться.

– А, – капитан хмыкнула, – у меня один такой матрос был. Всегда просил вахтенным его поставить, чтобы в кубрике не сидеть.

– Куда делся?

– Выгнала его на берег за пьянство. Как ни посмотришь – он пьяный за штурвалом. Я, говорит, не могу без слёз на море смотреть, сразу душа требует выпить за его здоровье.

Девушка задумчиво почесала кончик носа.

– А тебе зачем в Калькуару? К Владыке на службу хочешь поступить?

– Типа того.

– Зря, не советую.

– Почему? Не платит?

– Побьют его скоро. Слышала, что светлые альянс против него собирают.

Я улыбнулся.

– Приходили уже светлые, обратно еле ноги унесли.

– Твоё дело. Говорят, что Владыка выкуп забрал, а эльфийского короля не отпустил. Мол, золото фальшивое привезли, я за это пытать буду пленных. Завёл себе палача с вилами, маленького роста, но очень сердитого. Каждый день одного пленного до смерти затыкивают.