Конечно, я всё понял, но авторитет Марко для меня был выше проблем евреев-торгашей.

Что ещё я помню о Ди Чента?

Когда мне было четырнадцать, отец уехал на заработки. За полгода от него пришло всего пять писем и немного денег. Мама подрабатывала, перешивая и ремонтируя чужую одежду. Я тоже подрабатывал по мелочам, но денег не хватало. И я решил поговорить в Марко.

– Работа? Есть ли у меня работа?

– Хоть что-то. Любая.

– Антонио, ты знаешь, чем я занимаюсь?

Тогда я уже всё знал о Марко.

Знал всю его биографию. Он был родом из нашего квартала. Его отец погиб. Свалился со строительных лесов с высоты пятнадцати ярдов. Мать умерла от тифа, когда ему было тринадцать. Его забрала тетя, сестра отца, у которой своих детей было шестеро. И потому основная часть воспитания пришлась на улицу. Когда ему было шестнадцать, он со своей шайкой был уже грозой района. Грабежи, разбой, воровство. Но такие вещи не могут продолжаться долго. Тебя либо прирежут в драке, либо засадят за решётку надолго, если не навсегда. А то и поджарят на электрическом стуле.

Ситуацию спасла Восемнадцатая поправка к Конституции, запрещающая производство и реализацию спиртных напитков. Это ещё можно было запретить, но как запретить потребление? А народ требовал огненной воды. И Марко, так же как и тысячи бутлегеров, утолял жажду страждущих. Привозил из Канады, открыл несколько точек по производству самогона. Сбывал не в Чикаго, где из-за близости границы, спиртного было уже больше, чем до сухого закона. Перегонял грузовики с напитками вглубь страны, где их ждали благодарные потребители с пачками банкнот в руках.

Потом, естественно, ему пришлось влиться в мафиозный клан, и это не особо сказалось на доходах, зато предоставило новые возможности, новых клиентов и поддержку. Поговаривают, что Марко убил семерых, а кое-кто приводит еще более зловещие цифры.

Так что, я знал, чем занимается Марко Ди Чента, и это меня не пугало. Когда я смотрел на его шляпу, мне было на всё наплевать. Я хотел такую же.

Я никогда ничего не просил у него. Даже в мыслях не было. Даже когда в доме не было ни цента и из еды лишь пустая похлёбка. Мне казалось, что если я что-то попрошу, то вся магия нашей дружбы рассыплется в прах.

Когда-то он сказал: «Никогда ни у кого ничего не проси, если не уверен, что сможешь вернуть вдвое больше. Даже воды и соли». Просто так, вскользь, как очередное нравоучение.

Но сейчас отчаяние толкнуло меня на этот шаг. Но просил я не подачку, а помощь. Это разные вещи. Смогу ли я вернуть этот долг? Надеюсь, Марко никогда не придётся просить у меня, чтобы я нашёл ему работу. А тем более, две.

– Да, я знаю. Я же не слепой и не глухой, – ответил я.

– И что ты думаешь о такой работе?

Я пожал плечами.

– Ничего. Я не думаю о ней.

– Хорошо, Тони. Я возьму тебя к себе. Как у тебя с математикой?

– Нормально.

Учился я не очень, особенно после того, как уехал отец. Да и возраст был такой, что учёба отходила на задний план, но дураком я не был. Многое хватал на лету и с памятью полный порядок.

– Мне нужен будет бухгалтер. Хороший, толковый. Настоящий специалист.

На такое я не рассчитывал. Даже не представлял, что гангстеры ведут амбарную книгу приходов и расходов.

– Антонио, твоя работа сейчас – учиться. Закончить школу, затем курсы, а может, и колледж. Получить профессию. И тогда я смогу взять тебя на работу. И то – с небольшой охотой. Знаешь, почему? Никогда не работай на друзей, никогда не бери в долг у друзей и никогда не давай им взаймы. Там, где деньги, дружбы не бывает. А мы же друзья. Да, Тони?

Я часто размышлял, зачем я нужен Марко. Кем я был для него? Слово «дружба» вряд ли подходило к нашим отношениям. Какая может быть дружба между гангстером, богатым, элегантным и крутым, и малолеткой-оборванцем? Скорее всего, я стал для него привычкой, как чашка кофе утром и стакан молока перед сном, как зубная щётка или любимые тапочки. Привычкой болтать с одним и тем же пацаном, когда появляешься в нашем районе. Возможно, я не прав. Может, я оказался для него чистым островком в море страха, грязи, крови, разврата, да что там, уголком детства в такой нелёгкой взрослой жизни. Кем бы он меня ни считал, я никогда не мог позволить себе даже подумать о том, что это дружба. И всегда держал дистанцию. Он пару раз говорил, чтобы я забыл это дурацкое «сэр» и называл его по имени, но я так и не смог этого сделать, настолько большую разницу чувствовал между нами.