Глава IV

Я заснул у «своего» стола, упав головой на книгу Фон Рейхмана. Затем я проснулся, вздрогнув от какого-то громкого, грубого и резкого звука. Я не слышал звуков звонка старого дискового телефона уже многие годы. Но подпрыгнул с невероятной скоростью, перевернул стул и снял трубку с телефонного аппарата на стене как раз в тот момент, как затих грохот упавшего на пол стула.

Подняв трубку, я подумал: «Где, черт возьми, я нахожусь?» Но к тому моменту, как я поднес ее к уху, я снова сознал, что вернулся назад в комнату 108 корпуса «Бейли-Холл» жилого комплекса «Томпсон-Поинт» в университете Южного Иллинойса в Карбондейле.

– А-алло! – ответил я.

– Любимый!

Я почти не узнал ее голоса.

– Тамми? Это ты?..

– Конечно, это я. А ты ждешь звонка какой-то другой девушки?

Ее идеальный голос звучал так юно, так глубоко, но без тех скрипучих обертонов, что испортили его годы спустя. Как будто никогда не было нашего жалкого четырехлетнего супружества, – которое пока еще не случилось. Я ощутил в теле прилив желания, который быстро сменился тревожностью по мере того, как сознание окончательно проснулось.

– Алло? Алло? Питер, ты всё еще там? Питер...

– Да, я всё еще здесь, но жалею, что не могу быть в другом месте...

– Что ты имеешь в виду?

– Я имею в виду, что мне здесь не место.

Глаза мои перескакивали с предмета на предмет в комнате, пока я мысленно представлял Тамми на другом конце провода, возможно, в Урбане, в ее комнате в общежитии. Перед мысленным взором возник ее образ – идеальная фигура, возможно, в одном нижнем белье, рыжие волосы раскинулись по подушке...

– Что с тобой, Питер? Что-то случилось? Расскажи мне.

– Я имею в виду...

Я не знал, что я имел в виду помимо того, что внезапно почувствовал головокружение и приступ тошноты.

– Что ты имеешь в виду, Пит? Ты уже делал так раньше. Просто прекращал общаться. Ты должен сказать мне, что происходит.

Я смотрел на стену, на тени возле небольших отверстий. Зеленого цвета шлакоблок должен был уже выцвести до серого цвета от старости, но вместо этого он был таким же ярким и красочным, как слайд. Я тяжело опустился на красную простыню на своей кровати, чувствуя себя как в тумане и в каком-то дурмане. Вскоре я осознал, что из трубки, что осталась висеть у стены, всё еще доносится печальное щебетание.

– Питер, Питер! Ты еще там? Что происходит?

Я повесил трубку.

Встав, я поймал в зеркале отражение себя 20-летнего. Внимательно всматриваясь в свои глаза, я пытался обнаружить во взгляде хоть какие-либо признаки 58-летнего мужчины. Но я видел лишь лицо с фотографии на моем студенческом билете, которое я обнаружил в своем грязном бумажнике в кармане брюк. Там также лежали четыре доллара, читательский билет библиотеки «Парк Форест», бумажные водительские права, выданные в штате Иллинойс, и несколько клочков бумаги с нацарапанными на них заметками. Я пошел в ванную комнату и меня стошнило. Вернувшись, я открыл аптечку, нашел пузырек с аспирином и выпил две таблетки, усевшись на краю кровати. Я угрюмо уставился в окно, мимо которого по Линкольн-Драйв проезжали большие угловатые машины 70-х.

Прямо сейчас я встречаюсь с Тамми и знаю, что эти отношения закончатся несчастным браком. Мои родители живут в окрестностях Чикаго, и сейчас им столько же лет, сколько и мне, точнее, сколько мне было. Мой младший брат, которому было чуть за пятьдесят, когда я видел его в последний раз, сейчас школьник. Окрестности «Парка Форест», в которых я провел детство, соседи, школа «Рич Ист Хай», которую я окончил, WRHS, школьная радиостанция, друзья детства... Всё это сейчас рядом, на расстоянии пятисот километров отсюда и сорока лет. Если бы я их увидел, какие бы у меня возникли мысли? А у них? Могло бы это изменить будущее? А сейчас? Меняю ли я будущее в данный момент? А что насчет Кэтрин? Какие у меня отношения с ней сейчас? Я не помню!