Только он успел воткнуть вилку в ножку цыпленка и поднести к крылышку нож, как заскрипели петли двери соседа.

– Черт подери! – буркнул он, вставая из-за стола. – Мы, похоже, отправляемся на раннюю прогулку.

Бросив взгляд на настенные часы, он увидел, что они показывали четверть девятого.

– Хм! Н-да! – пробормотал он. – Не столь уж она и ранняя.

Господин Сарранти начал спускаться по лестнице.

Как и накануне вечером, Жибасье устремился к окну. Но на сей раз открывать его не стал, а только слегка раздвинул занавески. Но ждал он напрасно: господин Сарранти на площади так и не появился.

– Ах-ах! – сказал себе Жибасье. – Что же это он там внизу делает? Уж не расплачивается ли? Ведь не мог же он выйти так быстро, пока я подходил к окну… Если только, – подумал он, – ему не пришло в голову пройти вдоль стены. Но и в этом случае он не должен был уйти далеко.

И Жибасье, быстро открыв окно, свесился, чтобы осмотреть всю площадь.

Но не увидел никого, кто бы походил на господина Сарранти.

Он подождал минуты три-четыре и, не понимая, почему господин Сарранти все еще не вышел на улицу, собрался уже было спуститься вниз и порасспросить о нем прислугу. Но в этот самый момент увидел, что открылась входная дверь и господин Сарранти, перешагнув порог, снова направился, как накануне вечером, в сторону улицы Сент-Андре-дез-Арк.

– Догадываюсь, куда ты пойдешь, – прошептал Жибасье. – Снова на улицу По-де-Фер. Ты вчера уже поцеловал закрытую дверь, сегодня ты вряд ли будешь счастливее. Я мог бы и не идти за тобой, но долг прежде всего.

Схватив шляпу и кашне, Жибасье спустился вниз, оставив цыпленка нетронутым и благодаря Провидение за то, что оно заставляло его совершить эту маленькую утреннюю прогулку, чтобы нагулять аппетит.

Но, к его огромному удивлению, на последней ступеньке его остановил человек, в котором по лицу и облику Жибасье признал младшего чина полиции.

– Ваши документы? – спросил мужчина.

– Документы? – удивленно переспросил Жибасье.

– Черт возьми! – повторил полицейский. – Вы же знаете, чтобы жить в меблированных комнатах, надо предъявлять документы!

– Правильно, – сказал Жибасье. – Но только я не думал, что для того, чтобы приехать из Бонди в Париж, нужен паспорт.

– Если у человека есть в Париже квартира или он останавливается у приятеля, то паспорт ему не нужен. Но если он живет в меблированных комнатах, он должен предъявить паспорт.

– Совершенно справедливо! – сказал Жибасье, знавший по собственному опыту лучше, чем кто-либо, что для того, чтобы найти убежище, очень нужен паспорт. – Сейчас я вам покажу мои документы.

И стал рыться в карманах своего плаща из кастора.

Но карманы были пусты.

– Куда же это я подевал мои документы? – пробормотал он.

Полицейский сделал жест, который означал лишь одно: «Уж коли человек не может сразу же найти документы, значит, их просто нет».

И знаком приказал усилить бдительность стоящим у дверей двум мужчинам, одетым в черные плащи и держащим в руках толстые трости.

– Ах, черт подери! – произнес Жибасье. – Я вспомнил, куда я их дел, эти проклятые бумаги!

– А! Тем лучше! – сказал полицейский.

– Я оставил их в трактире на почтовой станции в Бонди, когда менял наряд нарочного на одежду ямщика.

– Что?! – переспросил полицейский.

– Ну да! – со смехом подтвердил Жибасье. – К счастью, мне документы эти совсем не нужны.

– Как это – не нужны?

– А просто так!

И шепнул полицейскому на ухо:

– Я свой!

– Свой?

– Да! И пропустите меня поскорее!

– Ах-ах! Вы, видно, торопитесь?

– Я должен кое за кем проследить, – сказал Жибасье и заговорщически подмигнул.

– Вы за кем-то следите?