БОРИС (зло). Дайте ему уже лохань какую-нибудь, пусть жрет!

МАТЬ. Боренька, успокойся. Держи себя в руках. Юрий Владимирович, пожалуйста…

ГЛЕБУШКА (наваливаясь на семгу). По-жа-луй-ста… А то мы очень убиваемся из-за смерти кровиночки нашей.

МИХАИЛ (Глебушке). Еще слово, и я тебя урою.

ГЛЕБУШКА. Как дядю Славика? На Алтае? Хлоп, и нет вертолётика. Только ополоумевшие маралы по горам бегают. (Напевает.) А о-о-бла-а-ка-а, бе-ло-гри-и-вы-е лан-дша-а-фты-ы.

АДВОКАТ. Простите?

МАТЬ. Не обращайте на него внимания. Так что там про «открытие наследства»?..

АДВОКАТ. Можно я в процессе, так сказать? А то весь день на ногах. С утра не ел.

МАТЬ. Да, да, конечно.

Все едят и пьют.

ГЛЕБУШКА. Не вздумайте чокаться. А то воскреснет, не ровен час. Плакало ваше наследство тогда.

НАСТЕНЬКА. Ну почему ты такой? Откуда в тебе столько ненависти? Что он тебе сделал?

ГЛЕБУШКА. Ничего, Настурция. Ничего он мне не сделал. Вообще. Вот поэтому… Тебе поподробней? С детства начать? Отрочества? Юности? Это ты там в своих классиках доморощенных сидишь, в достоевщине и горьковщине этой, вот и сиди… читай, мусоль страницы. С Данко, вырывающим сердце, и прочими киборгами… А мы тут – в реальности. С акциями и киллерами. Прости, Мишаня, не хотел… Это тебе не сердце вырвать, тут до кишок пробирает.

АДВОКАТ. Михаил?

МИХАИЛ. Да, Владимирыч.

АДВОКАТ. Мне кажется или?.. Или Глеб Вадимович на что-то намекает, чего я не знаю. Я все-таки ваш семейный адвокат.

МИХАИЛ (набычившись). Адвокат или прокурор?

АДВОКАТ. Понимаете, мне бы просто не хотелось, чтобы потом всплыли некие неучтенные нами обстоятельства, а мы бы оказались не готовы к защите.

ГЛЕБУШКА. Мы тебя обязательно во все обстоятельства посвятим. Потом. Опосля.

АДВОКАТ. Просто странно, я ваш адвокат, а узнаю…

МИХАИЛ (нервно). Это все домыслы Глеба! Я к этому не причастен.

ГЛЕБУШКА (жует). Ага… Как же, домыслы.

АДВОКАТ. Как угодно, конечно. Но мне бы хотелось прояснить ситуацию. А то как-то… я все время обо всем последний узнаю.

ГЛЕБУШКА. Это нормально. Хороший адвокат должен быть в неведении. Тогда защита лучше строится. Главное, вначале адвокату лапшу на уши повесить. А уж потом он ее присяжным вешает. Переходящее знамя лжи. Ушной серпантин.

АДВОКАТ. Каролина Карловна, может, вы проясните ситуацию? Мне бы все-таки хотелось некоторой ясности, что ли.

МАТЬ. Юрий Владимирович, не отвлекайтесь. Будет вам ясность. Некоторая… Вы еще не поели? А то мы ждем вас. Нет? Тогда, попробуйте, пожалуйста, фаршированную голову щучки.

ГЛЕБУШКА (показывая на рыло кабана, висящее на стене). Лучше свиньи.

МАТЬ. Извините его, Юрий Владимирович. Вы ж знаете, он язык за зубами держать не умеет.

МИХАИЛ. Вот именно. Такой язык неплохо бы отрезать и в холодец закатать.

ГЛЕБУШКА (смеется). Отравиться не боишься? (Высовывает язык изо рта, испускает дух, словно удавленник.) А-а-кхе-кхе..

МИХАИЛ. Тебе семь собак поставь – всех перелаешь.

ГЛЕБУШКА. Вас перелаешь, как же. С вами только одним методом бороться можно. Собаколовами. С электрошокерами.

НАСТЕНЬКА. Мерзавец! Когда же ты замолчишь?!

ГЛЕБУШКА. Синий чулок с перекошенным швом! Не буянь. Возьми вон какое-нибудь «Преступление и наказание» и захлопнись в своем книжном чулане. А еще лучше «Гамлета» полистай – там вообще все дохнут.

НАСТЕНЬКА. Хоть бы Шекспира не трогал!

ГЛЕБУШКА. Его тронешь, как же.

ЛИЗОН. Ну ко-ро-че… Заманали уже все. Чё там с бабками?

ГЛЕБУШКА. Во! Деловой подход, Лизон. Уважуха и респект. Чувствуются папашкины гены. Давай, Юрасик, вещай! Кому из нас яхта, а кому – кормовая часть.

МАТЬ. Мишенька, разлей, пожалуйста.

Михаил