НАСТЕНЬКА (вскакивает, направляется к камину, разворачивает фотографию Папика лицом к стене). Я не могу, чтобы папа видел этот позор!

МАТЬ. Поверни обратно! Я сказала, поверни! Пусть видит, что натворил!

Настенька неохотно подчиняется, разворачивает фотографию, но ставит ее немного боком.

АДВОКАТ. Я еще одну, можно? (Быстро наливает, выпивает и отбегает подальше от остальных.) Тут такое дело. В общем… завещание закрытое. (Пятится назад.)

БРАТЬЯ (хором). Это еще что за хрень?

МАТЬ (орет). Ле-о-о-ниид!

Влетают Болек и Лёлек. Юбки-килты на них развеваются.

АДВОКАТ (быстро). Я постараюсь объяснить. Только вы меня не перебивайте, если можно…

МАТЬ. Точно?

АДВОКАТ (быстрее быстрого). Да, да…

МАТЬ (охранникам). Свободны.

БОЛЕК. Это – welcome. Это – пожалуйста.

Болек и Лёлек уходят.

АДВОКАТ. Неделю назад Вадим Альбертович вызвал меня к себе в больницу. Он тогда очень плохо себя чувствовал.

МАТЬ. Мы в курсе. Ближе к делу!

АДВОКАТ. Ну вот… А я значит, после процесса только… Моего подзащитного неправомерно осудили за уход от налогов. Девять лет колонии общего режима дали.

ПАРТНЕР ПО БИЗНЕСУ (заметно вздрагивает). Сколько? Девять?

АДВОКАТ. Заказное дело. Мы уже обжаловали.

ГЛЕБУШКА. Толку-то. Делиться надо. (Замахивается кочергой; делает вид, что играет в гольф.) Вас Роман Андреевич это тоже непосредственным образом касается. А то они вначале в гольф все вместе играют, а потом проигравшие у них в лунках сидят. Дистанционная дружба, типа.

Партнер по бизнесу начинает нервно накладывать в тарелку все без разбора.

ГЛЕБУШКА. Наедайтесь впрок. Там, говорят, фуршеты не ахти.

АДВОКАТ. Мы надеемся на справедливый процесс. Задействовали СМИ.

ГЛЕБУШКА. Это вы зря сделали. Еще добавят годков «адцать», с конфискацией. (Цитирует Островского.) Ибо – «упадает чиновничество»…

МАТЬ. Юрий Влааадимирыч, можно без ваших отступлений? Я вас умоляю просто.

АДВОКАТ. Простите… Ну вот, а Вадим Альбертович он болел…

МАТЬ. Да вы что, издеваетесь?! Мы знаем, что он болел! (Машет рукой в сторону фотографии с креповой лентой.) Не болел, мы бы тут не сидели!

АДВОКАТ. А, ну да… ну так вот… а по закону есть такое понятие как «закрытое завещание».

ГЛЕБУШКА. Задрал уже, авокадо! (Зовет охранников.) То-о-о-м! Дже-е-рри! (Оказывается позади Адвоката, замахивается кочергой.)

Никто не выходит. Лизон прыскает.

МИХАИЛ (Борису). Как он дела выигрывает в судах? Ума не приложу.

БОРИС. Он же сам только что сказал, что проигрывает.

МАТЬ. Так, быстро заткнулись все! Дальше!

АДВОКАТ. Статья тысяча…

МАТЬ. Без статей!

АДВОКАТ (растерянно разводит руками). Но без статей нельзя.

МАТЬ. Хорошо, без цифр тогда!

ГЛЕБУШКА. Я знаю, он судей измором берет. (Делает вид, что бьет Адвоката кочергой по затылку.)

Лизон смеется в голос.

МАТЬ (Адвокату). Вы родите, наконец, что-нибудь дельное?!

ГЛЕБУШКА. Жабу, например, или выхухоль.

АДВОКАТ. Я стараюсь.

ГЛЕБУШКА. Поднатужьтесь. Сейчас родится юридическая чувырла.

МАТЬ. Леониии…

Высовывается голова Лёлека. Над ним нависает башка Болека.

БОЛЕК (вытаскивая хобот волынки изо рта). Yes, Mam?

МАТЬ (безнадежно машет рукой). А, ладно…

МИХАИЛ (Адвокату). Соберитесь уже, наконец!

АДВОКАТ. Я пытаюсь… Дело в том, что законодатель предусматривает право завещателю совершить закрытое завещание.

ГЛЕБУШКА. Роды закончились выкидышем.

БОРИС. Мы, по-моему, с чего начали, тем и закончили.

МИХАИЛ. Ну и с чем его едят, завещание это?

ГЛЕБУШКА. С самим завещателем, надо полагать.

МАТЬ. Юрий Владимирович, вы – идиот? Вы смерти нашей хотите?

ГЛЕБУШКА. Как знать, может, и хочет. Вдруг ему по этому завещанию все после нашей смертушки и обломится.