– Девин, возможно их уже нет в живых, – хлестнул его словами Фиц, печально опустив взгляд своих светло-голубых глаз. – Тебе нельзя туда идти.

Жилы на лице Девина напряглись, Фиц своим наигранным видом раздражал его сильнее, чем собственное бессилие.

– Хватит притворяться, эгоист! Тебе абсолютно все равно, что ребят может быть уже нет в живых. Ты печешься только о собственной жалкой шкуре!

– Ты не прав, Девин, – уверенно парировал Фиц, понапрасну сжимая кулаки. – Там не только этот бестолковый, играющий в гения ботаник. Там Ниса. И поверь, мне ужасно больно от своих мыслей. Я ненавижу, презираю свою глупость не меньше, чем ты, – мальчик хлопнул себя по лбу, как бы указывая на то, что жить в собственном теле и сознании ему просто-напросто очертело.

– Думаешь, я поверю, что тебе не плевать на Нису? Не знаю, что между вами случилось, но с уверенностью могу заявить, что ты терпеть ее не можешь, – твердо ответил Девин, не оставляя попыток пробуравить приземистого парня взглядом.

Между ними вновь запылала новыми искрами непримиримая вражда. И создавалось ощущение, что очень скоро они перестанут сдерживать этот обжигающий грудь пыл и накинутся друг на друга, начнут остервенелую битву, которая прекратится лишь тогда, когда один из них перестанет дышать.

– Я не собираюсь что-либо тебе доказывать, крепыш. Скажу лишь то, что я… я… Да черт с ним, ты все равно ничего не поймешь.

– Ты даже и не пытаешься продолжать свою плохую игру. Как и ожидалось от такого недомерка, – Девин сплюнул на землю скользкую слюну и, многозначительно оценив взглядом Фица, уставился на ту самую тропу, вдоль которой с кривых ветвей свисали ленточки из полотна оборванного льняного платья Нисы.

– Я пошел, а ты продолжай занимать себя бесполезными попытками представиться нормальным человеком.

Когда Девин спешно зашагал в чащу, чтобы отыскать затерявшихся ребят, Фиц еле слышно окликнул его:

– Мы с Нисой обручены, болван. Она моя невеста и моя кузина.

Фиц выдержал небольшую паузу, давая Девину понять, что для него это не просто слова, что сказанное имеет весомое значение даже для такого черствого на первый взгляд человека.

– Более того, я влюблен в эту вздорную девчонку. Влюблен с самого детства.

Девин недоверчиво обернулся, глубоко в душе понимая, что вряд ли Фиц стал бы врать таким нахальным образом прямо ему в глаза.

– Если бы не эта ситуация, то вскоре она стала бы моей женой. Только вот ей этого совсем не хочется, потому она меня так сильно презирает. Но когда я замечаю в ней это чувство, то, как она ведет себя со мной, я просто… я… в общем, это уже совсем неважно.

– Хочу отдать должное, у тебя неплохо выходит изображать из себя гадину и бессердечную занозу в наших задницах, – борясь с противоречивыми чувствами, сказал Девин. Он все еще не мог понять, для чего мальчик стал досаждать всем остальным, если цель его едкого характера – одна Ниса.

– Я пойду с тобой, – внезапно сказал Фиц, поднимаясь с холодной земли. – Не смогу сидеть здесь один, то есть, почти один, – неуверенно добавил он, с жалостью посмотрев на часто вздыхающую от немощи и жуткой инфекции Арин.

– Нет, нельзя оставлять ее одну. Она не умрет, – ответил Девин, рукой останавливая расхрабрившегося светловолосого юношу. – Я не позволю этому случиться.

– Тогда нам нужно… нужно… – не успел договорить Фиц, как из кустарников, отодвигая руками кедровые назойливые ветви, показались две еле заметные в густом сумраке тени.

– Они вернулись! – радостно воскликнул Девин, и улыбка, бодрящая своей приятной лучистостью и наивной детской радостью, тронула его смуглое лицо. – Это ведь точно они?