Время было уже давно за полночь, а в комнате номер девять было по-прежнему шумно. Время азартных игр и веселья закончилось, и теперь велись оживленные беседы обо всем, что приходило абсолютам на ум. Кто-то вел рассказ о своей интереснейшей жизни до прибытия в Кастрис, кто-то признавался друг другу в любви, другие спорили о том, что их ждет за стеной. Понемногу некоторые уходили спать в свои комнаты.

Филипп сидел рядом с Раджи, краем глаза наблюдая, как на соседней койке Ноэль жалуется на свою боль в плече собравшимся вокруг нее абсолютам. Те сочувственно глядели на раненую девушку, чуть ли не открыв рты – так красноречиво она описывала момент, когда Юнис опалила ее во время схватки.

– Она и правда опасна, – шептал парень по имени Джерт. – Как они разрешили ей находиться с нами? Они хотят, чтобы она всех тут спалила, и никто не попал за стену?

– А ты так жаждешь туда попасть? – огрызнулся Раджи, сверля взглядом этого парня.

Тот растерялся, а затем снова принял возмущенный вид.

– Лучше я постараюсь выжить там, чем сгорю заживо от рук какой-то неадекватной девчонки!

– Я видела в ее глазах такую ярость! – продолжила бравировать Ноэль. – Это была жажда смерти, она явно хотела убить меня…

– И было за что, – хмыкнул Раджи, даже не стараясь скрыть свое презрение.

– Что это? Ты на ее стороне, Ворон? – скрестив руки на груди, недоверчиво спросила раненая девушка.

– Я ни на чьей стороне, – твердо заявил смуглый парень. – Но в этот раз ты сама напросилась.

– Я лишь озвучила то, о чем думал каждый из нас, – не сдавалась Ноэль. И вряд ли ее можно было переубедить.

– Это так, – подхватила темнокожая девушка Рудо, сидевшая рядом с Джертом. – Мы все возмущены тем, что показали по новостям.

Все вокруг включились в разговор и стали выкрикивать свои недовольства по отношению к Юнис и к ее семье, которую так несправедливо выделил канцлер. Филипп молча наблюдал за происходящим безо всякого интереса. Этот случай взбудоражил чувства каждого, и теперь за абсолютов говорили эмоции, которые перекрывали здравый смысл. Вот еще вчера никто не брал новенькую в расчет, а сегодня она взбрыкнула и показала клыки. Чем не потеха?

Тем временем Раджи уже вскочил на ноги, активно жестикулируя руками, пытаясь что-то доказать разгоряченной толпе. Ноэль взобралась на стул, тыча в него пальцами и отстаивая свою позицию с пеной у рта.

– Если она вспыхивает от любого неправильного слова в свой адрес, этой девчонке место где-нибудь в психушке, но явно не среди здоровых людей!

– Посмотри на себя! – чуть не расхохотался Раджи. – Кого ты называешь здоровой?!

– Чего ты добиваешься? – вмешивался Джерт. – Чтобы мы признали эту сумасшедшую своим другом?

– Я не хочу даже находиться с ней поблизости, – в панике лепетала Рудо.

– Сначала из-за нее шестерых расстреляли, затем Ноэль пострадала, чего еще от нее ждать?

– Но ее все равно отправят с нами…

– Слышали бы вы себя со стороны! – вдруг послышался твердый голос с ноткой отвращения. Все взгляды обратились к парню, который стоял у входа, сжав кулаки. –  О каком выживании за стеной может идти речь, если вы боитесь девушки, которая такая же, как мы?

– Она может сжечь тебя заживо, – сверкнув глазами, как можно убедительней произнесла Ноэль. – Это не шутки, Юрий.

От ее слов лицо юноши и без того неестественного болотного оттенка еще больше позеленело от злости. Он поправил очки на носу.

– Юнис очнулась несколько дней назад и еще не умеет управлять своей силой. Это нормально. Вспомните себя после введения сыворотки.

Как ни странно, но его слова каким-то чудом усмирили абсолютов. Все стихли, прислушиваясь к Юрию. Обычно этот парень вел себя тихо, не привлекая особого внимания. Видимо, в этот раз что-то задело его за живое, и он решил высказаться. Филипп подался вперед, чтобы лучше видеть происходящее.