- Сейчас, сказал! Возьми выходной.

- Хорошо.

***

Слава закрыл за мной дверь, помог снять пальто. Из гостиной послышался треск дров, и повеяло теплом.

- Ты растопил камин?

Он улыбнулся.

- Я же тебя ждал. Кофе, кстати, тоже сварил. Всё, как ты любишь.

- Обожаю тебя, - сжала его руку, изо всех сил сдерживая слёзы.

- Знаю. Давай, проходи.

Сухие поленья успокаивающе потрескивали в камине, а Слава со скучающим видом пролистывал свой блокнот в серой обложке. Сколько знаю Вячеслава Арсеньевича, он никогда с ним не расстаётся.

- Ни о чём не спросишь? - первой нарушаю тишину.

- Нет. Я думаю, сама расскажешь. Ты же за этим сюда пришла?

Слава в своём репертуаре. Он никогда не лезет с расспросами, и с ним можно молчать часами. Тем и вызывает доверие и желание выговориться. Я пробовала работать по его методу, но, как оказалось, молчать тоже надо уметь.

- В моей жизни появился один человек… Он пришёл как-то посреди ночи и заявил, что хорошо заплатит, если я поработаю с ним. Я по глупости согласилась, а теперь не знаю, как от него избавиться. Он, кажется, бандит и ужасно меня пугает. Врывается ко мне в квартиру посреди ночи, пытается заставить надеть какой-то гребаный браслет принадлежности. Я не знаю, как от него избавиться.

- Он намекает на сексуальные отношения?

- Слав, он не намекает. Он прямым текстом заявляет! Я боюсь сорваться. Очень боюсь, что не смогу противостоять и сломаюсь. Я не хочу снова становиться Мышкой.

Слава задумчиво кивает, быстро записывает.

- Бандит, говоришь? Имя его знаешь? Попробую передать знакомому из ФСБ. Может, помогут чем.

- Саид Хаджиев, тридцать два года. Кажется, чеченец. Твой знакомый правда поможет? Я буду безгранично благодарна, Слав.

Слава вскидывает на меня растерянный взгляд.

- Хаджиев?

- Да… А ты что, знаешь его?

Друг тяжело вздыхает, со стоном проводит ладонью по лицу.

- Только ты можешь вляпаться в подобное дерьмо.

- Всё так плохо? - обхватываю чашку с кофе дрожащими пальцами.

- Я не думаю, что всё очень хреново, но всё же со знакомым переговорю. Не нужно тебе с этим человеком общаться. Нехорошая семейка. Говорят, младший вообще зверь.

- А младший это и есть Саид, - заключаю со вздохом. - Он на одном из сеансов рассказал, что его братья сажали его на цепь. - И, предупреждая Славкин непонимающий взгляд, добавляю: - В прямом смысле слова.

- Охуенно, что сказать, - ворчит Радугин и тянется за кофейником. - Ладно, с этим Саидом позже решим. Что насчет тебя?

А что касается меня, тут всё довольно просто. Исчезнет из моей жизни Хаджиев - прекратятся кошмары.

- Мне не хочется напиться или снова сесть на транквилизаторы. Если ты об этом.

Слава испытывающе смотрит на меня несколько минут, подливает кофе.

- Да, я об этом. Не хочу, чтобы снова…

- Я же говорю, меня не тянет. А вчера я выпила несколько таблеток валерьянки с пустырником.

- И транквилизаторов у тебя нет? - спрашивает настойчиво.

- Нет, - тут вру. Они у меня есть. Но я ведь больше не принимаю. Всё нормально у меня. Хотя, конечно… Не совсем нормально.

- Ладно. Что чувствуешь сейчас?

- Страх.

- И всё?

- Ощущение дежавю. Тот же взгляд, те же ухмылки. Будто Шевцов под другой личиной.

Я познакомилась с ним в десятом классе. Как и большинству девочек такого возраста, мне безумно нравились «крутые» парни. Юрий Шевцов был именно таким. Богатый, красивый, умеющий обаять и заставить слушать. Было в нём что-то такое, отчего подгибались коленки. Ну, и опасность, конечно же. Какая же крутизна, да без опасности?

Первую сигарету я попробовала с ним. Первый настоящий поцелуй, от которого подгибаются коленки - с ним. Первый секс — с ним же. Я была до тошноты правильной девочкой. Но была ею до встречи с Юркой. А после меня словно подменили. Первая любовь — так говорила мама папе, когда тот ругал меня за ночные пьянки-гулянки. Первая любовь — говорили соседи, когда видели меня возвращающуюся домой под утро нетвёрдой походкой. Первая любовь — развели руками в милиции, когда я впервые обратилась с побоями.