Мне стало так жаль себя, что я почувствовала, как веки и нос защипало, и горячая слеза скатилась и кольнула солью обветренную губу.

– Блин, – пробормотала себе под нос, – всё-таки придётся звонить маме. Только бы ещё суметь объяснить, где я.

Но так просто, видимо, всё решиться не могло, и вместо гудков я услышала сообщение о том, что телефон абонента находится вне зоны действия сети. Ни номера Ани, ни Виктора, ни, на крайний случай, сводного брата, у меня не было. Хотя, последнему я бы и в такой ситуации вряд ли позвонила.

Внезапно из-за поворота, куда уходила дорога, резко выскочил автомобиль, вырвав меня из горестных раздумий. Это была уже знакомая тёмно-серая машина Шевцова. Я даже не успела понять, обрадовалась ли я или огорчилась, встретив в этом пустынном месте именно его, как машина резко затормозила возле меня, стекло опустилось, и в меня впился полный бешенной ярости взгляд сводного брата.

– Я тебя что, искать должен, бестолочь? – почти прорычал Алексей.

– А не надо меня искать, я сама до дома доберусь.

Теперь было понятно, что направление я правильное взяла, а этот болван мне совсем и не нужен. И помощь его мне не сдалась. Пусть катится куда подальше со своими оскорблениями.

Я в своей праведной гордости и десяти метров не прошла, как услышала сзади надрывный рёв шин. Сердце от страха подпрыгнуло, и на секунду мне представилось, что сейчас я почувствую удар капотом. Я резко обернулась, и сердце подпрыгнуло снова, потому что под мелким, словно иглы, дождём ко мне стремительно направлялся Лекс.

Первым порывом было сделать ноги, но я даже дёрнуться не успела, как он с совершенно непроницаемым лицом ухватил меня за капюшон и потащил к машине.

– Пусти, – взвизгнула я и попыталась выставить руки, когда он начал заталкивать меня в автомобиль.

– Я тебе сейчас руки сломаю, – зло прорычал Алексей. – Сядь и заткнись.

Вблизи послышался глухой лай. С другой стороны дороги какой-то мужчина выгуливал пса. И тот, и другой напряжённо смотрели на нас.

– Сестра, – пояснил Лекс, которому всё же удалось засунуть меня в салон, при этом я больно стукнулась головой. – Совсем от рук отбилась. Школу прогуливает, непонятно где шляется. Позор для всей семьи.

– Дура малолетняя, – буркнул мужик и ушёл, потянув за собой пса.

Вот так вот. Мужчина верит не своим глазам, а на слово другому мужчине.

Я почувствовала, как горячие слёзы обиды потекли, оставляя горящие следы на замёрзших щеках.

Алексей сел на своё сиденье и молча вырулил в нужном направлении. До самого дома мы больше и словом не обменялись. Я пыталась перестать плакать, но слёзы сами текли.

Как так вышло, что в моей жизни, до этого тихой и размеренной, появился мужчина, который указывает мне, что делать и как? И кто он мне? Какой с него брат! Чужак, решивший, что может так со мной обращаться.

И самое обидное, что изменить я этого не могу. Ведь кто я такая в этом доме и в этой семье? Сказать матери, что мечта превратилась в кошмар, я не смогу – язык не повернётся. Неужели мне до конца учебного года придётся терпеть такое вот унизительное отношение?

Скорее бы уже выпуск и поступление. Скорее бы самая обшарпанная общага, в которой не будет такого вот заботливого братца.

Вчера, едва мы переступили порог дома, я убежала в свою комнату и не выходила до самого вечера, когда мама с Виктором вернулись из офиса. Мама всё расспрашивала про первый день в новом лицее, про одногруппников и преподавателей. Виктор за ужином тоже задавал вопросы. Когда спросил, как доехали, я соврала, что хорошо. Алексей даже глазом не повёл. Сидел себе, лениво жевал овощи с мясом, будто ничто в этом мире его не касается. А я кусок в горло запихнуть не могла. Как гляну на его точёное лицо, чёрные брови вразлёт, тонкие губы, не спеша снимающие с вилки кусочки еды, так съёживаюсь вся внутри.