Все эти шальные ходы рождались в его голове независимо от знания, что он ими никогда не воспользуется. Прошло время, когда он ради собственного удовольствия ходил на ушах. Он не мог явиться в министерство с папочкой по опытной плотине. Там это показалось бы… Словом, не показалось. Он не мог себе позволить появиться в министерстве с чем-то на уровне мельтешения или незадачливой просьбы. Даже за металлом он не ездил кланяться, на то был Илья Григорьевич Толоконников – барственный, вальяжный зам начальника по снабжению, который умел барином ходить в снабженцах, а не просителем, с морщинкой лёгкого недовольства на челе или поощрительной улыбкой, приравненной к медали. Кличка «Бампер» – это разве только от черной бронированной «Чайки», никак не меньше.

Он помнил, как девочки зачитали ему среди ночи телеграмму от Толоконникова, подтверждающую дневную несмелую надежду, что если что-то хорошее возвращается, то оно возвращается без дураков… Может, он так заспался, что Алиса Львовна затем и явилась, чтобы толкнуть его в бок? И толоконниковский металл в ряду счастливых примет того, что жизнь не будет и далее медленно ползти и скрипеть под их общими усилиями? Предчувствие перемен, удачи? Что удачу можно сотворить самому и сейчас? А в чем могла заключаться эта удача сегодня, что может быть её лицом?

На это он мог ответить точно: утверждение прежних, на два года ранее запланированных сроков пуска и сдачи объекта. Со всеми вытекающими отсюда последствиями.

И не это ли имел в виду начальник, передавая через третьих лиц что ему пора бы подумать о престиже стройки? Что Тереху тоже тошно от чувства закостенелости, да всем тяжко от отсутствия развития, существования, а не жизни?

Но Лихачёв уже не мог позволить себе того, что позволял лет десять назад, доказывая необходимость того или иного министерского движения. Ему уже не тридцать семь, а сорок семь, сорок восемь скоро, до пятидесяти – всего ничего. С возрастом, хочешь не хочешь, стиль поведения меняется… Так что вернемся к нашим баранам.

Что нужно для того, чтобы нам утвердили прежние сроки пуска и сдачи объекта? Доказательство, что мы в них уложимся. И без дополнительных на то ассигнований, а только с передвижением сроков поставки оборудования. Расчёты нужны нам, а вот министерству нужно что-нибудь более весомое, нужен, пожалуй, выход на пусковые отметки… А что? Всё равно это стоит подсчитать! Лихачёву хотелось побыстрей всё прикинуть и посмотреть, насколько это возможно и в какие сроки, он уже собрался податься в техотдел, но вошедшая Маша сказала:

– На четыре часа назначен БРИЗ, можно приглашать?

Он как бы споткнулся об этот БРИЗ, всегда какой-нибудь бриз, когда хочется делать другое. Он все-таки позвонил в техотдел и проектировщикам:

– Все, что есть до 743-ей отметки, хоть на эскизном уровне, к семнадцати тридцати тащите сюда.

Сколько можно изобретать бычки и консоли, и подобную хренотень, чтобы эта чертова плотина росла?

У Шкулеповой впереди было два почти свободных дня, и ноги сами понесли её вниз, к котоминскому дому. Она пересказывала Светлане подробности переговоров с Терехом и Лихачевым, о предложении Щедрина. Светлана вскидывала от вязанья заинтересованные глаза:

– Ой, хорошо-то как, а ты боялась!

Алиса проторчала у них весь вечер, пялились в телевизор, в соседней комнате Инка бренчала на пианино, спотыкаясь на одном и том же месте и без конца начиная сначала. В голове звучало «Нам не дано предугадать…» Инка спотыкалась, начинала снова, и снова ложилось на музыкальную фразу «Нам не дано предугадать, как…» И никак не выговаривалась до конца торжественная мудрость старых слов: «Как наше слово отзовётся»… Ещё оставалось зайти к Веберам, но сегодня она посидит здесь, рядом со Светланой, в расслабленности и тишине.