Маха: «я боюсь учиться, лучше буду учиться потом, в школе. Все в школе». Очень одобряю. А то и так мозги перевешивают, такими темпами к школе будет знать все, и смысл тогда в нее идти. А Маха вроде хочет.
Таня: «я измеряю череп». Гипсового скелета, да. Микроцефал он, можно не измерять, и так видно.
Маха крошит высохший пластилин и раскидывает его по комнате, а я собираю и выкидываю, и меня это прям злит. Так Маха стала делать это тихонечко, но утаить свой секрет совершенно не в состоянии. Говорит мне: «я спрятала за деревом секретики, чтобы ты их не выкинула». И точно, там пластилиновые крошки. У обеих девочек полная непереносимость мусорного ведра, они не дают ничего выбрасывать. Поэтому убираться можно только тайком, когда они не видят. Потом они и не вспомнят ни разу, что что-то было, и не заметят, но выкинуть при них нельзя вообще ничего. А поскольку без них я бываю редко, мы зарастаем хламом просто моментально.
Маха: «я не люблю крики. И свои тоже». На девочек так весна действует, или уж не знаю что, но они стали еще более буйные, чем обычно. Маха буянит наравне с Таней, а потом прикидывается жертвой и говорит: «когда же меня оставят в покое? Хочу посидеть в тишине!» Да вот и я тоже хочу. Покой нам только снится, без вариантов.
Таня показывает Махе свой рисунок. Маха: «что это ты утырила?» Таня: «я это нарисовала!» Маха: «нет, ты утырила!» И хохочет. А Маха тот еще тролль.
Пошли гулять по солнышку. Дорога, конечно, местами совсем непригодна для коляски, но кое-как все-таки погуляли. Асфальт местами совсем сухой, и Маха там ходила, как в лучшие времена. А еще они обе внезапно выросли из верхней одежды, особенно из штанов. Рукава еще впору, а штанины коротки. Полезла в закрома, достала новые костюмы, они рады до поросячьего визга – новые шмотки! Вот девчонки.
Маха: «пингвиний лаз!» Это означает павлиний глаз, как ни странно. И искажает она на этот раз уже совершенно специально.
Утром Маха опять позвала меня, и снова к нам спустилась Таня. Закопались в одеяло, и Маха мечтательно: «мы лежим прямо как на той фотографии!» Проблема в том, что фотографий такое количество, что как ни ляг, все будет как уже когда-то сфотографировано.
Таня села рисовать, а Маха собирается идти. Таня ей: «постой, я нарисую тебя, как ты помаскировалась. Какая у тебя маскировка?» Маха: «я всегда маскируюсь в ёжика». И Таня быстро-быстро нарисовала Маху прямо с натуры, но в образе ёжика. Сходство уловила. Видимо, чтобы продолжить свою маскировку, Маха сегодня и ходила, как пьяный ежик. Особенно на улице. Дома как трезвый.
Таня: «в каждом месяце не 12 дней, а всего лишь 31». Вся соль, видимо, в этом «всего лишь».
Маха: «я люблю все с черепами. Просто обожаю черепушек!» Да, это у нее однозначно наследственное. Все в этой семье любят черепа. К маруськиной радости, у меня полная коробка всяких браслетов, кулонов и прочих штучек с черепами, и Маха всегда весело в ней копается. И говорит: «я целый груздь поднимала». Груздь – это, видимо, гроздь, только очень большая. Наигравшись, Маха говорит про эту коробку: «лучше он Таню подождет, а я пока поиграю». Никогда про Таню не забывает.
А Таня лепит из кинетической глины умопомрачительных зайцев, и непрерывно рисует, конечно же. Вот у нее и характер, как у талантливого художника. Выдержит не каждый.
Маха колупает коробку с бусами, стоя возле стола. Предлагаю ей сесть, она: «нет, я хочу стоять!» Отлично, стоять еще полезнее.
Таня в ванне: «попеть славную, православную, правоправославную песню». Интересно, с чего это она взяла, но пела очень славно.