Маха после ванны занимается собственной анатомией: «у меня на ляжке окорок». Однозначно.

Девочки проснулись утром. Таня негодует, что она не взяла на ночь плюшевого петуха, как хотела накануне. Ну а кто об этом помнить должен? Возмущается: «не хочу спать ночью! Я буду ночная». Хватит уже быть ночными, до трех с лишним лет ночью они спали весьма условно.

Маха: «я спать не очень-то и хотела». Ну конечно, когда 12 часов проспишь, то вроде и не хотелось, а вечером срубилась только так.

Маха идет после завтрака в комнату от стенки к стенке. Я сделала ей внушение и обозначила санкции за такое. Маха тут же упала в знак протеста и заныла: «жалко меня!» Вот уж ни разу. Она, конечно, талантливо страдает, но мне принципиально ее не жалко, так что зря старается. И это сильнее меня. Я не могу ее пожалеть. Упал – отжался, чего ныть?

Поехали с Махой к дефектологу. Пока только с Махой, потому что у Тани шипящие есть, а позаниматься одной Махе она сроду не даст. А поскольку мы теперь перед сном играем в «Мишки-баюшки», а там есть задание спеть песенку, у нас значительно расширился песенный репертуар. И Маха по дороге запела: «то ли ветер ветку клонит…» Я говорю, что не «то ли», а «то не», и спела еще раз целиком. Особенно эпично получалось, когда «ты гори, гори моя лучина» попадало на мигающий зеленый. Лучина исправно горела, мы везде успели.

Дефектолог позанималась с Махой и назначила ей тучу занятий и логомассаж дома. С языком примерно те же проблемы, что и с ногами, но в гораздо более легком варианте. У нас такое отрадное разнообразие занятий теперь – упражнения на крупную моторику перемежаются ходьбой, в качестве отдыха – упражнения на мелкую моторику, а на десерт – логомассаж. Красота же. Махе занятия нравятся, она, подъезжая к дому, спросила: «а мы еще раз поедем?» Поедем, и не раз. Потом еще с Таней вместе будем кататься, потому что «р» нет у обеих, и ничто пока не предвещает, что само появится.

Маха даже к себе относится гастрономически. Щиплет свои ляжки и говорит: «мяско! Мяско тут». И не поспоришь, Маха аппетитная. И мяско любит.

Пошли гулять. Маха едет на санках, смотрит на бегущую впереди заснеженную Таню и умиляется: «маленький ледокол!» По этой логике, Маха – большой ледокол. Гулять с ними в мороз – это труднореализуемая программа. На санках Маха мерзнет, долго идти устает, да и скользко, кочно, трудно, а поднять этот кулек 15 раз за двадцатиминутную прогулку – удовольствие из средних. Снежные завалы сделали недоступными большинство маршрутов, и даже к снежному Тоторо с Махой не добраться. Маха грустит и уверяет, что она может везде пройти, только суровая реальность быстро опровергает ее утверждения. Я говорю ей: «тренируйся», и Маха, отдать ей должное, тренируется без жалоб. И даже иногда без меня – залезла утром на спортивный комплекс до середины лестницы совершенно сама, и так же слезла, и повторила этот фокус несколько раз подряд.

Делаем с Махой артикуляционную гимнастику, и что-то даже получается. Но самое любимое упражнение, как и следовало ожидать – облизать капли варенья с тарелки. Оно называется у девочек «упражнение на варенье», и когда Маха к нему приступает, тут же материализуется Таня и требует того же. Это они готовы тренировать хоть целый день.

Спела им на ночь «Одинокую гармонь», и девочки так впечатлились, что просят ее на бис. И сами поют тоже, правда, в собственной интерпретации: «словно ищет в потемках колготы и не может никак отыскать». А что, очень жизненно. Ваня по-прежнему отказывается считать мои завывания пением, как будто это он в хоре пел, а не я. А Таня и Маха оказались благодарными слушателями, и я пользуюсь этим, как Орфей, когда мне надо их укротить. Помогает.