Один сплошной лед покрывает толстой корочкой пол, стены и даже некогда красивый застекленный потолок.

В тронном зале Морского Дворца всегда было много света. Должна признать, что в отличие от других дворцов, именно этот пронзается лучами солнца насквозь – даже если сравнивать его с Дворцом на земле огненных магов. Я запрокидываю голову назад так, чтобы затылок тоже уперся в стену. Поджимаю пересохшие и потрескавшиеся губы и пытаюсь воспроизвести в своей памяти всё то, что осталось где-то там, в детстве.

Бесконечные галереи-коридоры с шелестящими полупрозрачными занавесками. Резная капитель колонн по периметру балконов. Морской Дворец ни на грамм не был похож на дворец в столице Рэддхема. Не было тут громадных комнат, которые зимой надо было растапливать каминами. Не было тут помпезности развешанных портретов или гобеленов. Не было даже дорогущей позолоты и росписи. Это место и дворцом-то назвать тяжело. Домом – намного легче.

Дрожащие колени кое-как держат, когда я поднимаюсь на ноги, упираясь ладонью в стену. С губ то и дело слетает тихое болезненно шипенье, когда я шаг за шагом продвигаюсь чуть дальше от своего маленького убежища. Пол подо мной, расписанный под морскую карту, с корабликами, мифическими монстрами и островами, слабо проглядывается сквозь слой льда. Но когда-то давно я обожала бегать по нему, рассматриваться мельчайшие детали, и делать вид, будто бы я роковая пиратка, готовая покорить морские пучины. Сейчас это всё кажется такой глупостью.

Своды стеклянного потолка нависают надо мной, теперь уже не пропуская столько света, как раньше. Тут так темно и мрачно, так по-чужому холодно, что сердце сжимается, а к глазам и вовсе подкатывают слезы. Но все это было необходимостью. Это было жертвой.

Я ступаю вглубь тронного зала почти на цыпочках, задержав дыхание. Словно боюсь спугнуть всё то, чем дорожила столько времени. И когда глаза находят каменные изваяния людей, где-то в глубине моей груди застревает крик. Я должна бы, наверное, разрыдаться или отреагировать как-нибудь ещё, а не стоять истуканом, будто бы это по моей коже расползается холод и лед. Взгляд проскальзывает с одной фигуры на другую, пока я поджимаю губы и делаю ещё один шаг вперёд.

Пальцы же мягко очерчивают женское лицо, форму носа, губ и растекшийся по плечам волосы с тонкими косичками. Замершая в одном моменте жизнь, опущенная голова и закрытые глаза. Я смотрю на десятки таких же статуй, которые заполонили собой тронный зал, и кусаю щёку изнутри. Эти люди знали на что идут. Эти люди добровольно готовы были рискнуть всем, что имеют. И не смерть от рук самоназванной королевы страшила их в этот момент. Их больше пугала сама мысль о том, что когда-нибудь это коварная женщина сумеет поработить Рэддхем. Нечто чужое ворвалось бы в их жизнь, и тогда цветы начали бы гнить…

Я ступаю через ледяные статуи неспешно, медленно, словно смогу запомнить каждого, кто стоял передо мной, склонив головы. Женщины, мужчины. И даже дети, совсем младенцы на руках матерей, спрятанные за корочкой льда от омерзительных щупальцев Рураль. И чем ближе я ступаю к трону, собранного из перламутра ракушек, тем больше внутри растет пустота. Мои родители стоят вместе, совсем рядом, пока пальцы их рук переплетаются между собой, словно это было единственное спасение. Единственные в зале, кто голов не склонил, а смотрел целенаправленно прямо.

Знакомыми путями я сворачиваю в сторону, последний раз оглядываю тронный зал, чтобы вынырнуть из-под его сводов и оказаться на улице.

Всегда шумный дворец словно заснул беспробудным сном. Редко в такие часы здесь можно было застать подобную тишину. Пустой внутренний двор с небольшим садом – через него всегда бегали слуги, желая сократить расстояние до комнат. В особые теплые праздничные дни сюда вытаскивались столы и стулья, ставились напитки, а украшалось всё порхающими огненными сферами, рассеивающими вокруг себя теплый свет. Тоска острыми когтями сдирает кожу внутри, когда я выхожу из галерейного коридора и задираю голову вверх.