Проснулся через много часов. Никакого волшебного окна. Скучная белая стена. Няня, завтрак. Врачи, осмотр. Книжки, игрушки. Новый набор картинок с растениями, и он учил: вот ель, пальма, капуста, фиалка, осока. Скучно. Через два дня он не выдержал и тихонько спросил у няни, как надо себя вести и что еще выучить, чтоб разрешили снова посмотреть в окно. Няня побежала к докторам. Те вдвоем пришли за Муром, отвели в комнату с окном. На этот раз можно было смотреть дольше. Только плохо видно, потому что нос чуть выше подоконника. Но Мур уже различил в пестроте жизни снаружи деревья, их ветки и форму. Осина. Ель. Еще ель. Сосна. Эта, как ее… Береза? Облака, бело-серые на прекрасном и далеком голубом. Когда увели от окна, пошел лег в кроватку, свернулся клубком, спрятавшись сам в себе. Вот правда, как было бы хорошо не просить позволения посмотреть в окно, а открыть свое… Или лучше – не окно, а дверь. Выйти наружу. И убежать туда. От них – от всех. К звезде по имени «Всегда».

…А когда бабуля поутру разбудила, за окном была та же темень, что вечером. Только метель стихла. На завтрак дали такие гречневые блинчики, что Мур едва вслух не замурлыкал – и еще добавку принесли. Но хорошее настроение прошло, едва в кафе вошел маленький мальчишка в белом. Худой, чуть пониже Мауса, рыжий, сердитый, с серебряными буковками ТН на рукаве белой курточки. Нави. Таймнавигатор. На Мура едва глянул, сел поодаль. Принесли блинчики – отодвинул. Принесли кашу – отодвинул. Когда Мур выходил, рыжий капризно отодвигал тарелку с запеканкой. Что ж, имеет право на капризы… Наверно.

Мура на полдня уложили в устройство, похожее на ротопульт, и загрузили заданиями на реакцию, координацию и прочее – выпустили, только когда бок разболелся. Мышцы отвыкшего тела плакали и дрожали, и было трудновато дышать. Но отдохнуть не позволили. Дали стакан молока, надели на башку тяжелый шлем, уложили в темной комнате и напали с тестами, логическими головоломками и каверзными задачками. После обеда – Мур еле заставил себя доесть хотя бы супчик – опять врачи, опять исследования, и куда только не засовывали его башкой, заставляя решать головоломки, слепя вспышками, вкалывая какие-то препараты в вены… Мура мутило, но он терпел. Потом взяли пункцию спинного мозга, дико больно, но перетерпеть можно. Вот только эта процедура напомнила такие подробности из прошлого, что его будто надгробием придавило. Близнецы тоже… Каким только его исследованиям не подвергали… Да и о недавнем, о госпитале, тоже есть, что вспомнить…

– Мурчик, да ты что, – подошел к нему от приборов врач. – Загоревал так – зачем? У тебя все в порядке со здоровьем.

– Надеюсь, – Мур покосился на приборы. Выбросы нейромедиаторов всегда его выдавали, даже если по лицу ничего не видно. – Уже можно встать?

После ужина опять надели на голову шлем, правда, полегче, и ввели в виртуальную игру, красивую, безумно интересную, трудную, каверзную. Мур знал, что в игре он выдаст все свои потаенные особенности психики и ума, но играл честно, старался. Полночи снились все эти закоулки игры, летающие острова и мягкие облака – он проснулся оттого, что сильно замерз, особенно голая голова, уши как ледышки. За глубоким окном комнаты шел снег. Ночь, полюс, холод. Мур завертелся в одеяло с головой, закрыл ледяные уши ладонями и дышал в коленки, чтоб согреться. Без толку. Болели спина, бок и исколотые руки. Да еще пришлось встать и выйти в туалет. Возвращаясь, он заметил, что из темного проема в какой-то другой мир веет теплом, и не выдержал, остановился погреться.