Я прекрасно знала, что не любила его больше, и все же эта картина уязвила ту часть внутри меня, которая отчаянно хотела чувствовать себя значимой для другого человека. Нужной и важной.

– Да не кисни ты так, – к счастью, Стас не понял, чем на самом деле вызваны чувства на моем лице. – У каждого из нас есть выбор: стать злодеем или героем.

– И какую сторону выбрал ты? – пусть ответ был очевиден, я все же спросила, ища повод переключить мысли.

– На темной стороне, конечно, есть печеньки, да и быть злым – значительно проще, потому что всегда в неудачах можно обвинить других и бесконечно беситься, считая себя обделенным вниманием дарованием, – он пожал плечами, – но разве это не скучно: все время избегать своих демонов и скрывать то, что зарыто глубоко внутри, в первую очередь от себя и уже только потом от других?

Стас бы и дальше разглагольствовал, если бы только ему в затылок не прилетел мяч.

– Тебе нужно поступать на философский, а не на физико-математический, – сказал Макс, который, должно быть, и запустил мяч в брата. – Заканчивай Асю грузить. Давайте играть!

– Она сама спросила вообще-то, – язвительным тоном ответил он, но в глазах у него плясали веселые огоньки.

Я на секунду чуть не поддалась настроению парней, но кое-что не давало мне покоя:

– Но ведь в Ксертоньском государственном нет физико-математического факультета, – в замешательстве я посмотрела на Стаса, и его улыбка дрогнула.

– Ты права, нет… – он выдержал короткую паузу, будто стараясь не то удержать на лице маску, не то подбирая слова. – Я буду пытаться поступить в МГУ и МИФИ.

Мозг отказывался принимать услышанное.

– Но ведь это московские институты.

Стас кивнул, и у меня внутри все предательски сжалось.

– Ты думаешь уехать из Ксертони? – мой голос прозвучал сдавленно, и я поспешила притвориться, что закашлялась.

Стас снова кивнул, а я все продолжала смотреть на него широко раскрытыми глазами и не знала, что ответить на эту новость, закапываясь все глубже в противоречивые чувства. Зато пара слов быстро нашлась у Татьяны:

– О, круто! – она подплыла ближе к нам вместе с Ником. – Меня папа сразу завернул с иногородними институтами. Говорит: «Сиди, дочь, в Ксертони». Как будто я здесь просто ну очень нужна: они с матерью только и делают, что крутятся вокруг младших.

– Ну, они же младшие. Им помощь больше нужна, чем тебе – взрослой девчонке-выпускнице.

– Ой, Ася, тебе легко говорить. Ты-то единственный ребенок в семье, вокруг которого носятся сразу оба родителя. А я как бесплатная нянька, а не старшая сестра: то из садика кого забери, то дома вечером посиди и поход в кино с парнем отмени, пока мама съездит в аптеку или еще куда. Как обслуга, честное слово.

– Но ведь мама наверняка тебя просит где-то подхватить, потому что ей самой нелегко. Вот когда она в последний раз делала что-то для себя, а не для тебя или младших?

– Пф, а то завести детей – это не ее искреннее желание и стремление ввязаться во все эти горы памперсов, походы в спортивные кружки и прочую фигню. Не хотела бы, не завела детей.

– Наверняка у твоей мамы были свои интересы, прежде чем появились вы с братом и сестрой. Не значит же появление детей, что она должна положить свою жизнь к вашим ногам и раствориться, будто никогда не была цельной личностью. – Я пыталась воззвать к Таниному разуму, но он, как всегда, крепко спал и не отвечал на зов.

– Почему это? Мы ее кусочки, которые откололись от цельного пазла. Вот пусть сама с ними и нянчится, а мне свою жизнь пожить охота.

– Неужели твой папа няню не потянет или хотя бы домработницу? У вас же есть деньги, судя по всему. – Стас махнул рукой, как бы указывая на весь спа-центр, что принадлежал отцу Ростовой.