Первое время было сложно привыкнуть к болям в мышцах, но это со временем стало казаться наименьшим неудобством, с которым свыкнуться получилось довольно легко. К такого рода боли можно приспособиться, чего я не могла сказать о сложностях, которые появлялись всякий раз, стоило моим мыслям свернуть не туда, а тревоге – возрасти, и каждый раз сложности эти раскрывались в новых оттенках и вариациях. Костя тренировал меня не только физически, но и помогал наладить тонкую связь с духом-хранителем. Проблема заключалась в том, что папин опыт не шел ни в какое сравнение с моим. Дух отца редко обретал визуальную форму, взаимодействуя на некоем чувственном уровне с Костей, в то время как Каандор был той еще занозой, которая могла отпустить саркастичную шутку в самый неподходящий момент и заставить меня либо рассмеяться, либо разозлиться. Если бы Каандор мог овеществляться и становиться видимым не только ведьмакам вроде Макса, он наверняка нашел бы общий язык со Стасом.

Даже отправиться с Костей за продуктами в супермаркет было трудно. Каандор обожал эти поездки: он обсуждал проходящих мимо покупателей, подслушивал чужие разговоры, запоминая вырванные из контекста фразы, и ходил за мной, как сломанное радио, из которого пробивались обрывки фраз из передачи в эфире. Выносить это долго было просто невозможно. Я начинала злиться, а следом и прикрикивать на Каандора, чтобы он наконец замолчал, и лишь по довольному смеху в ответ осознавала, как это выглядело со стороны, ведь видеть духа, за редким исключение, могла только я сама. Самое печальное, что я попадалась на эту удочку и до сих пор. Пусть мы и сблизились, порой Каандор умел раздражать, как никто другой. И тем не менее он стал мне другом, которого у меня никогда не было. Другом, который всегда с тобой.

Чем сильнее становилась наша с Каандором связь, тем отчетливее я различала свои истинные желания. Я больше не боялась, что Ник сможет манипулировать моим сознанием, и училась заново доверять себе. Как верный страж, Каандор оберегал меня, предупреждая о надвигающейся опасности, и помогал лучше понять, кем я стала теперь, когда вампирский яд изменил нас обоих. Порой темный попутчик играл со мной в угадайку, отказываясь давать простые ответы на вопросы, точно надеялся, что я научусь большему, если отыщу их сама. Наш альянс не был похож ни на один из известных Косте или доктору Смирнову, и довольно скоро я убедилась, что все попытки окружающих меня исправить ведут лишь к новым сложностям, к новым болезненным ранам в душе. Они быстро рубцевались, но сохраняли памятный след о каждой такой ошибочной попытке.

Наша странная связь с Каандором стала походить еще и на партнерство, в котором нет ведущего или ведомого: существовали только компромиссы. Именно они делали каждого из нас проигравшим, но, если это позволяло моим друзьям прожить еще один день, я была готова заплатить эту цену. До весенних каникул мне удавалось не испачкать руки в крови. Насколько это представлялось возможным, я старалась держаться подальше от ребят, ограничивая свой круг общения людьми и похожими на меня оборотнями, чтобы не искушать судьбу.

– Знаешь, меня вполне устроит и обычная вилка, но спасибо, что объяснила. – Я заставила себя растянуть губы в вежливой улыбке в ответ на предложение Татьяны воспользоваться другим прибором и повернулась к Даше: – Если хочешь, можем съесть мой десерт пополам.

Даша воодушевилась и охотно закивала, поэтому я подвинула тарелку ближе к ней, после чего отломила вилкой небольшой кусок и положила себе в рот.

Иногда я пыталась притворяться нормальной старшеклассницей, несмотря на то что почти отпустила идею о невозможном будущем. Чем больше я концентрировалась на оборотничестве, тем проще становилось примириться с реальностью, какой бы уродливой и тяжелой она ни была. Именно по этой причине я не могла сказать, что до сих пор носила внутри обиду на Татьяну: поступок Ростовой казался после всего произошедшего мелочью, не стоящей внимания, если сравнивать с другими событиями. Шансы на хорошие отношения между нами я давно уже похоронила в своей голове – так же быстро, впрочем, как Даша сейчас отправила в рот последний кусочек пирожного с воздушным кремом сверху. Закончив смаковать угощение, она невольно бросила короткий осуждающий взгляд на Татьяну, которая еще не притронулась к своему десерту, но быстро улыбнулась: