Я не хотела смотреть, как Мария продолжает унижаться ради иллюзорной возможности спасти свою дочь, ведь попытки могли так никогда и не обратиться явью. Да и, если честно, я чертовски устала быть грустной девчонкой, которая не в состоянии посмотреть правде в глаза и принять судьбу.

Все было кончено, и я выбрала жить дальше, хотя до сих пор до конца не понимала, что это могло значить. Путь к тому, чтобы вновь стать обычным человеком, оказался для меня навсегда закрыт, а попытки сдержать внутри сущность волка, как я теперь понимала, могли создать временное чувство, будто ничего не изменилось. Но на самом деле в наших жизнях давно исчезли такие понятия, как «обычно», «нормальное» и «старое».

Несмотря на малоприятное знакомство с духом оборотня, с которым я теперь связана, Каандор стал моим единственным спутником и опорой в мире, где приходилось учиться скрывать свое истинное лицо и мысли даже перед теми, кого еще недавно легко можно было отнести к категории близких и родных. Казалось, стоило Каандору захотеть, и от настоящей меня ничего бы не осталось. Он мог легко захватить тело, как пустую оболочку, и однажды уже показал это, когда решил раз и навсегда покончить с главной причиной моих бед и страданий – с Ником. Вампирский яд изменил мою жизнь, сорвав оковы заклятия, наложенного матерью сразу после моего рождения. Это заклятие семнадцать лет сдерживало мою природу оборотня, унаследованную от отца, но печать треснула впервые, когда было нарушено ведьмовское триединство и умерла бабушка, а затем хорошенько надломилась во второй раз, когда Никита, будучи вампиром, в попытке сделать меня такой же, как он сам, пустил яд в мою кровь. В тот день, если бы заклятие не ослабло, я могла стать такой же, как Каримов и семья Смирновых. Каандор смог дать отпор и защитить меня от судьбы тех, кого ненавидел всем нутром. Однако, как я теперь знала, вмешательство яда не прошло бесследно и для него, сделав духа внутри меня единственным в своем роде. Неправильным. Жаждущим попробовать на вкус кровь естественного врага.

Каандор мог легко задвинуть мой истинный голос и желания в глубины, из которых нет пути обратно, но даже в момент, когда темный попутчик был так близок к своей цели, он позволил мне выбирать. Я навсегда запомнила, как Никита лежал подо мной на синеватом в ночном свете снегу и, приняв свою судьбу, ждал, решусь я оборвать его жизнь или нет.

Если бы только я никогда не встретила Ника, моей прежней жизни ничего бы не угрожало. Обвинять его во всех грехах и злиться, что из-за него одиннадцатый класс пошел в новом городе совсем не по плану, казалось легко. Чувство ненависти помогало мне первое время избегать принятия простого факта: я могла сколько угодно искать виноватых вокруг себя вместо того, чтобы взять в руки ответственность за свою судьбу и начать жить по новым правилам. Шагнуть вперед, взвалив на себя тяжелую ношу, и принять настоящее с гордо поднятой головой. Другие, в конце концов, как-то справлялись.

Дверь в зал ресторана отворилась, и ветер снаружи принес с собой палитру знакомых запахов. Я обернулась и заметила, как внутрь прошла знакомая шестерка вампиров. Артур придерживал дверь, пропуская остальных вперед, и что-то с улыбкой рассказывал Диане. Она смеялась в ответ и выглядела в этот момент такой беззаботной и легкой, что очередной груз осел в груди тяжелым камнем, заставляя сердце болезненно сжаться. Я скучала по разговорам с ней, по нашей дружбе, но прекрасно знала: никогда больше не будет как прежде. Не после того, как однажды я захотела испить ее крови. Это и было странной особенностью моего духа: в отличие от других оборотней, я страдала от жажды, мечтая прильнуть к вене любого вампира и испить его жизнь до конца. После вчерашней встречи я прекрасно понимала, что она тоже помнила случившееся и сделать со страхом, который до сих пор таился внутри нее, ничего не могла, пусть, как мне кажется, и пыталась.