3. Отрицание

– Эй! Кто-нибудь?!.. – Сачок нервно вздрогнул, услышав близкое эхо своего голоса, будто туман стеной глушил и звук.

Он жалобно сдвинул брови к носу, беспомощно осматриваясь. Толку не было ни от крика, ни от попыток вглядеться в обманчивый блестящий мрак. Последний приказ, который донёсся до ушей пороховой обезьяны, уже был едва различим в заменившей воздух гуще опасной неизвестности, а наступившая после полная тишина заставляла холодеть от ужаса, ведь команда никогда не затихала полностью. Глаза были совершенно бесполезны на расстоянии вытянутой руки. Оставалось только шагать, интуитивно выбирая направление, в надежде набрести на кого-нибудь.

Резкий выдох. Худые плечи рывком опускаются ниже. Стремительно вырвавшийся из лёгких воздух заставляет мрак колыхнуться, но это лишь на мгновение меняет его положение.

– Соберись, – шепнул себе Сачок, крепко зажмурив глаза и сдавив переносицу большим и указательным пальцами. Не понимая, зачем, он всегда проделывал этот жест, когда нужно было решиться на что-то пугающее. Почему-то он был уверен, что так всё обязательно получится.

Первый робкий шаг вперёд. Тьма на миг замирает, будто удивляясь и не зная, как реагировать на дерзость юнца, но сразу продолжает свое бесконечное движение, переливы сирени блестят перед глазами у Сачка, когда дымка сдвигается, заполняя прежнее его место. Ещё шаг. Руки опасливо вытянуты вперёд. Тонкие длинные пальцы сбивчиво кружатся, пытаясь нащупать опору в нагрянувшем мраке. Взаперти неосязаемой тюрьмы слышно лишь тяжёлое, взволнованное дыхание и стук взбесившегося сердца. Видна лишь быстро вздымающаяся грудь, покрытая мурашками. Ощущается только твёрдая поверхность палубы под ногами.

– Кто-нибудь?!..

***

Подросшая малышка Розмари становилась всё больше похожа на мать. Волнистые тёмные волосики уже собирались в маленький пушистый хвостик. Пухленькие ножки непоседливо бегали по дому, а ручки изучали все попадающиеся полки. Высокий голосок девочки то и дело всё отрицал.

– Не буду! – визгливо сопротивлялась она в попытках отмахнуться от брата, державшего её над полом под мышки.

– Надо мыться, Розмари, – Дилан рефлекторно зажмурился, когда ладошка девочки пролетела у самого его глаза.

За прошедший год он перестал шепелявить благодаря вырвавшимся на свободу крупным коренным резцам. Его непослушные волосы были острижены короче прежнего, отчего стали напоминать ость ржаного колоса не только цветом, да к тому же открыли заострённые ушки мальчика.

– Нет! – продолжала отпираться Розмари, активно мотая головой из стороны в сторону и болтая грязными ногами. – Не хочу!

– А бегать по лужам ты хотела, – не выдержав хаотичных колебаний ребёнка у себя в руках, Дилан с обиженным вздохом опустил сестру на землю.

Не успел он моргнуть, девочка уже пропала из поля зрения, и различим остался только её звонкий смех.

– Мам, это невозможно, она бегает по моей постели с грязными ногами, – доложил он только вернувшейся в дом матери, жалобно сдвинув светлые бровки к носу и чуть надув пухлые губки, чтобы переманить её на свою сторону.

Женщина тепло рассмеялась и поставила на стол принесённую корзину с овощами. Её длинная коса была собрана аккуратнее и плотнее обычного, нежные руки начисто вытерты от пыли и огородной земли, а скромное платье плотно подпоясано на талии, чтобы подчеркнуть хрупкую женственную фигурку.

– А ты пробовал договориться или только требовал? – с хитрым блеском в глазах спросила она сына.

– Не пробовал, но ведь она… – Дилан чувствовал, что сдаёт позиции и активно махнул рукой, указывая на предполагаемое место нахождения малышки, чтобы как-то подкрепить свою жалобу и доказать правоту.