– Что-нибудь случилось? – интересовалась Надия.

– Что может ещё случиться, дорогая? Всё, что могло со мной случиться – случилось. – они засмеялись. Но Эли задумывался, понимая, что ещё не всё случилось. Был ещё Моссад.

Туда он пошёл утром, в первый день недели.

– Куда, пожалуйста? – спросил его молодой верзила-охранник.

– Отдел 46.

– Есть оружие? – для формальности поинтересовался охранник.

О каком оружии можно было говорить после двойного обыска и прохождения через ворота самой высокой чувствительности?

– Хорошего дня, – пожелал охранник, пока Эли втягивал в петли ремень от брюк.

– Спасибо, – автоматически ответил он, и пошёл к лифту. С 46-го года мог служить до сих пор Миха Хоровиц, с которым он поддерживал контакт до самого конца, до провала. С частым стуком в сердце, Эли постучал и открыл дверь. Дверь, в которую он не входил больше двадцати лет. За компьютером сидел молодой человек в очках, лет тридцати, а сзади, чуть в глубине, Эли увидел лысого Миху.

Эли обратился к парню, словно он не заметил Михи:

– Могу я поговорить с господином Хоровицом?

Парень крикнул:

– Миха, к тебе!

Миха оторвался от компьютера и приблизился к Эли. Вначале он внимательно и напряжённо вглядывался в его лицо. Потом, пытаясь сохранить полное хладнокровие, спросил формально:

– Вы кто и к кому?

– Меня зовут Коэн, Эли Коэн.

– Понятно… подождите немного, – Миха отошёл в свой угол, а через минуты две на запястьях Эли защёлкнулись наручники.

– Он выдаёт себя за повешенного Эли.

Эли нервно прохаживался по камере. Он знал, что это будет. Сразу же решил, говорить надо чистую правду, как бы фантастически она не звучала. Часа через полтора с ним начали «работать». Отпечатки пальцев, запись голоса, фотографии во всех вариантах. Задали несколько формальных вопросов. И снова он остался один наедине со своими мыслями. Эли думал о Надие. Перед «сдачей» Моссаду он написал ей подробную записку. В конце он написал: «Я бы на их месте тоже не поверил. Уж слишком фантастическая история. Поэтому, моя дорогая, наберись терпения. Всё-таки теперь у своих».

Снова и снова расспрашивали Эли о подробностях захвата вначале сирийцами, а потом русскими. Проверяли его показания на полиграфе и спрашивали повторно.

Дня через три собралось совещание группы, на котором доложили о первых результатах работы с «псевдо-Коэном». Проект в секретных бумагах Моссада так и назывался «Псевдо-Коэн». С Эли по очереди работали двое сотрудников: майор Вентура и подполковник Шор. Заключение Шора было таково, что псевдо-Коэн никакого отношения к повешенному в Дамаске Эли Коэну не имеет. Вентура же высказался лаконично: «Человек, находящийся сейчас в руках Моссада – Эли Коэн, который избежал сирийской казни». После многочасовых дебатов, было решено подключить независимого следователя, который проверит результаты работы Вентуры и Шора, и выдаст окончательное заключение. В отличие от многих бюрократических организаций, Моссад работал быстро и чётко. К концу недели следователь Шилуах встретился с боссом и представил отчет на девяти страницах, с приложениями отпечатков пальцев, генетических исследований, полиграфических записей и стенограмм. Самой важной была последняя строчка – ле сикум (ивр. – «заключение»).

«Находящийся сейчас на исследовании человек является израильским агентом Эли Коэном, пойманным сирийцами и выкраденным незадолго до казни КГБ. В Дамаске был повешен совершенно другой человек. Эли Коэн под другой фамилией жил в течение двадцати лет в Москве и месяц назад в частном порядке вернулся в Израиль. Неделю назад Коэн добровольно сдался Моссаду».