Никогда в жизни Тверитинов не флиртовал с собственными сотрудницами. «Это аморально. Абсолютно недопустимо. Ты платишь ей зарплату, она зависит от тебя. Она выполняет твои распоряжения, этим нельзя пользоваться в личных целях… А Макс не имеет к ее зарплате никакого отношения. Ужасно несправедливо. И Макс моложе», – в который уже раз подумал Тверитинов, а вслух сказал:

– Запишите в свой блокнот. Мне нужно сегодня заехать в парикмахерскую. Втисните парикмахерскую в мой график, который я для вас распечатал.

Сабина не могла поверить, что после вчерашнего пожара и ночной стычки на кухне он отправился в кабинет распечатывать какой-то там график.

– Ладно, – сказала она, вымыв чашку и засунув ее в сушилку. – Давайте график, и я пойду звонить. А вы?..

– У меня переговоры, – с нескрываемым сожалением констатировал он.

Ей придется отправиться в «Бумажную птицу» без него. Он постарался сделать так, чтобы все это время она была загружена по горло и у нее не осталось ни одной свободной минутки для того, чтобы заглянуть в кабинет директора.

Впрочем, все это теряло смысл, потому что вечер у Тверитинова был безнадежно занят. Он потеряет ее из виду примерно в семь часов. После работы она сможет делать все, что захочет.

Вряд ли он был бы польщен, узнав, что о нем Сабина думает гораздо больше, чем о его двоюродном брате. О нем и о кафельной комнате. И мысли ее были отнюдь не романтические.

Если со времени ухода Ани Варламовой ничего не изменилось, размышляла Сабина, то завтра, то есть в четверг, можно будет узнать, кто приносит «дипломат» в подвал и надевает хирургические перчатки. Но предварительно следует разведать обстановку. Вчера, кроме кабинета Эммы, она никуда не заходила. Кстати, почему администратор сидит на первом этаже, а не на втором? Может быть, Максим выселил ее, чтобы она не могла слишком часто появляться в его приемной? Сабина даже не представляла себе, насколько близка к истине.

Прежде чем отправляться на фирму, дневник Ани Варламовой следовало где-то спрятать. Но не в квартире босса. Если рыльце у Тверитинова в пушку и он наткнется на дневник, сразу поймет, что она все знает. Везти его домой? Дорога отнимет слишком много времени. На вокзал в камеру хранения? То же самое время, которого у нее нет. Что ж, придется пока носить дневник с собой. Сабина сняла с него обложку и, скатав в трубочку, засунула в свою сумку. Получилось не очень красиво, зато надежно. В сумке у нее ключи и документы, за ней она следит зорко.

Кстати, вести себя следует естественно. Она должна быть вне подозрений. Новенькая, которая занимается только тем, что ей говорят. Ни шагу влево, ни шагу вправо.

Первым, кого она увидела, войдя в офис «Бумажной птицы», оказался Роман Валерьянович Попков – завхоз и бывший пехотинец. На нем сегодня был полосатый костюм и галстук с жирным пятном, замаскированным булавкой. В обеих руках он держал по мобильному телефону, прижимая их к голове с двух сторон, и громко объяснял:

– Ночью у нас случилось происшествие! Милиция выявила поджог, мне уже и бумагу специальную выдали. Так что необходимо переговорить с вашим руководством… – Он оторвал один телефон от уха и отставил подальше, сообщив в другой: – По поводу сигнализации. – После чего поменял мобильные местами и прокричал в другую трубку: – По поводу замены проводки.

Он был похож на сумасшедшего в момент обострения. Скорее всего, из-за выражения лица – неконтролируемо радостного и не соответствующего обстановке.

– О, дама! – воскликнул он, увидев Сабину. Засунул телефоны в разные карманы пиджака и раскинул руки, будто собирался ее обнять. – Не простудились? И славно, славно. Кстати, если вам нужен чайник, приходите и требуйте.