Койранскому пани Пикульска сказала рано утром, идя из полицейского участка, куда ходила заявлять о несчастной своей дочке.
Когда Вячка пришел, около трупа уже стоял полицейский и много народа. Вячка протиснулся сквозь толпу и долго смотрел на Казю. Глаза ее были закрыты, руки и ноги связаны канатом. На груди большая ножевая рана, как будто ее убили не ножом, а колотушку в грудь вбивали. Губы плотно сжаты, как при молчаливом страдании. Крови не было ни на платье, ни около трупа. Значит, ее убили где-то в другом месте.
Через полчаса, когда был составлен протокол осмотра, Казю увезли полицейские, и Вячка больше уж никогда не видел полюбившуюся ему девушку.
Пани Пикульска ему говорила, что Казя была похоронена в тот же день, после вскрытия.
«Первую мою любовь отнял у меня лютый мой враг Морж, вторую – изуверы-дикари… Что это?.. Божественный промысел?.. Нет, это торжество зла над богом! А есть ли бог?.. Если есть, как же он допустил, чтобы зло дважды покарало его верного сына?..»
Так думал Койранский, переживая свое новое несчастье.
На страстной неделе поста Вячка исповедывался, и на исповеди так сказал священнику:
«Бог не посмотрел на то, что я чтил его, он ни за что дважды наказал меня, отняв любимых людей… Как же, батюшка, мне почитать его?..»
А тот ответил:
«Бог знал, что делал… Значит, так надо было…»
«Так я не хочу его знать, пусть наказывает меня!» – закричал Вячка.
Священник не допустил его до причастия.
Вячка остался равнодушным к этому. Бога в нем уже не было.
8. Снова буйство против зла
Пасхальные каникулы печальный Вячка проводил в городе Сосновице, на границе с Германией, у брата Петра. Его пригласил брат и он согласился: ему хотелось забыться в новых незнакомых местах, побывать за границей.
Действительно, эта поездка смягчила его душевное состояние.
Он побывал за время каникул несколько раз в Германии, благодаря специальным паспортам, которыми снабжались постоянные приграничные жители.
Первый визит его был в город Катовице, очень красивый польский город, в миниатюре Варшава.
Здесь пьяный немецкий солдат, по серой гимназической шинели принявший Вячку за русского офицера, стал перед ним во фронт и громко сказал по-немецки:
«Русише официр бите!»
Он как бы напророчил будущее офицерство Вячки Койранского.
Потом, в обществе учителей реального училища Койранский побывал в Австрии, в местечке Мысловице, где в уголке 3-х императоров и здесь в еврейском трактирчике пил старое венгерское вино, заедая вкусным пирожным.
В общем, каникулы прошли интересно.
На обратном пути в вагон вместе с ним села дочь директора Сосновицкого реального училмща, где учительствовал брат Петр, Зина Дьяконова. Она училась в шестом классе Варшавской первой женской гимназии и теперь возвращалась с каникул в Варшаву.
Их познакомили. Но разговор в пути не клеился. Вячка сухо отвечал на вопросы Дьяконовой, и она оставила его в покое.
В Варшаве, перед выходом из вагона, Зина обнаружила пропажу проездного билета, который предъявлялся при выходе из вагона. Она заволновалась и спросила Койранского, что ей делать.
Вячка, не долго думая, отдал ей свой билет.
«А как же вы?» – спрсила она.
Его, конечно, задержали и повели к дежурному по вокзалу. Вячка уплатил штраф в двойном размере от стоимости билета, отдав все свои деньги.
Выйдя на улицу, он увидел, что Дьяконова ожидает его.
«Ну, как?..» – подойдя к нему, спросила девушка.
«Только поругали, и все», отважно соврал Вячка.
«Спасибо вам!.. Я не знаю, чтобы делала, если бы не вы!» – благодарила Зина.
Койранский перебил: «Куда вам?.. На какой трамвай?»
И он подхватил ее чемодан, так как сам ехал с пустыми руками. Он довез ее до места, внес в дом чемодан и, кивнув, ушел.