Они там ссорятся – мирятся, а я как маньячка за этим наблюдаю.

Вадя хлопает ладонью по крыше машины. Вздрагиваю. Так внимательно его высматривала, что проглядела.

— Держи свою аптечку, — брат кидает мне в руки пакет и садится за руль.

— А чего ты так долго? — бурчу. Купить мазь и пластыри — две минуты, но Вадик вернулся не раньше чем через десять.

— Очередь.

— Ночью? Я не видела, чтобы кроме тебя оттуда кто-то еще выходил, — улыбаюсь. Нарочно его поддеваю.

Знаю я, что он там делал, флиртовал с фармацевтшей. Вадя тот еще бабник. Удивляет лишь то, что он со всеми своими бывшими и проходящими всегда в отличных отношениях остается. Никаких скандалов, слез, истерик. Дружба-жвачка, блин, по итогу. Всем бы так, если честно.

Я вон с Мотом один раз поцеловалась, и до сих пор сквозь землю готова провалиться. Какие из нас друзья теперь? Выдумка!

Открываю коробку с пластырем и заклеиваю пятку. Настрадалась сегодня сполна.

К дому приезжаем быстро. Мыслей так много, что дороги я не замечаю. Собираю все свои пожитки и приятно удивляюсь, когда Мот открывает мне дверь.

Выпрямляюсь, оказываясь с Шумаковым лицом к лицу. Как так вышло, что мы снова запредельно близко друг к другу? Расстояние сантиметров пятнадцать в нашей ситуации не расстояние!

— Спасибо, — бормочу, неуклюже переступая с ноги на ногу, и отвожу взгляд. Робость в этот момент зашкаливает, если честно.

Ничего сверхъестественного. Подумаешь, дверь открыл, а меня уже вот почти в рай отбросило.

— Всегда пожалуйста.

Матвей, в отличие от меня, взгляд не отводит. Чувствую, что лицо мое разглядывает, иначе почему щеки обжигает?

Ужас какой-то! Не может так больше продолжаться. Это пытка, честное слово.

— Мы в двадцать четыре пойдем. Тебе что-то взять? — Вадик немного повышает голос, но на крик не переходит. Я его и так прекрасно слышу.

— Сок. Апельсиновый.

Спешу к подъезду и роюсь в сумке в поисках ключа.

— Понял. Куртку мою забери. — Подбегает и набрасывает мне на плечи свою ветровку. — Мы быстро.

Мальчики уходят за пивом. Несмотря на то, что время около трех, в соседнем доме работает маленький круглосуточный магазинчик, в котором продают спиртное в любое время суток. Почему так происходит и кто их «крышует», догадаться нетрудно.

Не успеваю зайти домой, как в прихожую из комнат вываливается все наше немаленькое семейство. Отца среди них, естественно, нет.

— Ира, — разуваюсь, глядя на сестру с укором, — почему Нина еще не спит? Время видели вообще?

— Она без тебя не ложится. Ноет ходит. Что я сделаю?!

— Надо было ее у ба оставить, — нагнетает Макс, после слов которого наша и так расстроенная Нина начинает хныкать.

— Не реви, — обнимаю ее на автомате, параллельно стаскивая с себя Вадину ветровку. — Я сейчас умоюсь и приду к тебе.

— Почитаешь?

— Почитаю, конечно.

Глажу Нину по голове. Улыбаюсь.

Если честно, мне очень хочется завалиться на кровать и ничего не делать.

Я очень хочу быть обычной девятнадцатилетней девчонкой. Безрассудной, думающей только о себе. Юной и безответственной. Такой, какой мне и положено в моем возрасте.

И у меня был шанс. Я могла уехать учиться в другой город. Поступить в какой-нибудь колледж на бюджет, если не прокатит с вузом. Уехать и не париться о том, как там моя семья. Свалить ответственность на Вадю окончательно. Могла бы. Но кем я буду после этого?

Отцу уже как три года нет до нас дела. У него свое затяжное горе, но ему нет никаких оправданий. С каждым днем моя ненависть к нему только возрастает. Он взрослый мужик, который с легкостью переложил на нас с Вадей всю ответственность.

Ненавижу его. Так сильно ненавижу! Почему в память о маме он решил бухать, а не воспитывать общих с ней детей? Не найти отдушину в ее продолжении?